– Что истина?
– Что ты родился,
А в час назначенный уйдёшь…
События и судьбы из воспоминаний очевидцев
и участников.
Они жили в том времени…
1918 год для Юзовки был страшным. Войсковой Атаман Войска Донского Калядин Михаил Павлович 2(15) ноября издал приказ о введении военного положения. Были ликвидированы Советы, активисты с семьями высланы. Но противостояние началось. Восстание, вспыхнувшее 20 ноября, жестоко подавляли казаки атамана Краснова. Начались расстрелы, они шли без остановки днем и ночью. Любое появление казаков оборачивалось жестокой, беспощадной бойней. Восставших и поддержавших большевиков людей казаки беспощадно казнили. Повешенных не разрешали снимать. В городе появились бесконечные очереди за хлебом, паника и бесконечные звуки хаоса. Россия встала на дыбы и запылал в огне гражданской войны Донбасс.
Хорошая, налаженная жизнь у семьи Солдатенковых рухнула. Арина —высокая, статная женщина лет тридцати пяти стояла посередине большой комнаты, казалось, словно окаменела. Босые ноги не чувствовали тепла от персидского ковра .В больших зеркалах отражались блики огня с улицы. В доме свет не зажигали. Она видела, что Павел стоит у окна, он долго смотрит через тюль на улицу, на ночное небо в полохах пожаров. Он стоит неподвижно. Этот большой, сильный человек, лишь беспокойно сжимал и разжимал кулаки, и передергивал плечами, когда со стороны кирпичного завода доносились пулеметные очереди, на соседней улице, совсем рядом перестрелка, истошные крики, топот.
– Надо уходить, ждать больше нечего, только бы выйти.
«Надо было хотя бы в Турцию,– бормотал он. От сильного взрыва зазвенели стекла и хрусталь в шкафу… – Металлургический», – Павел передернул плечами.
– Затеяли бучу, сволочи, ломать – не строить. Что же делать?! Что же, что же?!
– Это администрация завода замутила и горняки тут как тут, и уже моряки.
– Разбирай теперь кто начал, другой вопрос: чем закончится? – Арина как во сне оглядывала комнату, что-то брала в руки, отбрасывала. Пожары разгоняли потемки, мимо окон понеслась конница, шла в галопе.
– Казаки, шашки на голо, – прошептал Павел, полуобернувшись к жене. – Они за свою землю порвут, на чужбинку рот разинули, голодранцы. Казаки веками жили там на том берегу, их земли там, на чужой каравай… – Арина махнула рукой. Блики огня отражались в глазах, освещали бледное в веснушках лицо Павла.
