Теодор Лост и Тайны Загадочных Соседей

Жизнь нашей семьи изменилась в одно мгновение. Хотя ещё утром казалось, что всё идёт своим чередом и ничего не предвещает беды…

Я привычно проснулся от скрипа половиц, потрескивания дров в камине и тихих голосов матери и отца. Потянувшись на своей лавке в конце комнаты, я сбросил грубое шерстяное одеяло и, поёжившись от холода, поспешил накинуть куртку и стоптанные ботинки. Несмотря на пляшущий огонь, на котором мама готовила еду, в комнате было достаточно свежо.

— Тео, сходи за водой! — прогремел голос всё ещё лежащего отца, и я, подхватив ведро, поспешил выбежать на улицу. Рука у папы была достаточно тяжёлая, и если бы я замешкался с его поручениями, то мог бы потом получить по шее.

Улица встречала рассветом: где-то хлопали двери, в общий гул смешивались голоса проснувшихся соседей. К колодцу с вёдрами уже шли женщины и дети. Вновь поёжившись от проскользнувшего под куртку холода, я первым делом пошёл к расположенной за домом уборной, а уже потом — за водой. Людей здесь и вправду было много, но я быстро дождался своей очереди и аккуратно понёс полное ведро домой. Тяжело мне не было. Несмотря на щуплое телосложение, силой я явно пошёл в отца.

Завтрак прошёл в молчании. Отец, крепкий словно дуб, поглощал кашу, не поднимая глаз, а остальные следовали его примеру. Лишь моя старшая сестра Софи ковыряла ложкой в тарелке без всякого энтузиазма, так как очень не любила овсянку. Правда, как-то демонстрировать своё недовольство она тоже не спешила. Иначе могла с лёгкостью получить ложкой по лбу и лишиться завтрака. Такое уже бывало. Не только с Софи, но и с нашим старшим братом Робертом, который в прошлом году отправился служить в королевские войска.

Покушав вместе с семьёй, я оставил сестре грязную посуду и, получив от отца строгое напутствие, поспешил выбежать из комнаты.

«Как будто без его подсказок я обязательно опоздаю на работу или не буду там стараться!» — раздражённо думал я, выходя на улицу и окидывая взглядом длинную вереницу добротных двухэтажных домов из красного кирпича для рабочих и их семей. Отец был на хорошем счету у начальства, много знал и умел, поэтому мы жили именно здесь, среди своих, в лучшем районе квартала, а не на других его улицах, где дома были гораздо хуже…

Вновь поёжившись из-за утреннего ветерка, который опять забрался мне под куртку, я пообещал себе накопить на новую и быстрым шагом направился в сторону работы. По пути, в конце одной из Красных улиц, встретил друзей: невысокого, рыжего и эмоционального Эрика Персона и долговязого, спокойного Пита Зонга.