– Зараза, – попятился староста. – Эх, так и знал, что надо было
сплошняком ложить…
А вот я сомневался. Раз он смог протиснуться даже в “клеточки”
на сетке, так разве сплошная преграда его остановит?
Полностью оказавшись с нашей стороны, зановособравшийся Ходок
как ни в чем не бывало поплелся на нас. Едва Аки успела схватить
меч, как нас обоих загородил Авраам Емельянович и прошептал:
– Тихо-тихо, ваше благородие… Не будем ему мешать…
– В смысле?! Хочешь, чтобы он так побродил по деревне?
– А что еще остается? Главное, не трогать, а потом он сам
свалит. Их там, поди, в лесу еще рыл двадцать, а если разорутся,
может прибежать еще и со всей округи...
Я посмотрел Ходоку за плечо. Да, между деревьев расхаживало их
порядочно.
– Мне лишний раз патроны расходовать на этих истуканов не
чешется…
Мы посторонились, и Ходок прошел мимо. Направился он в
деревню.
– Пускай-пускай! Не впервой! Раньше когда забор дырявый был, они
бывает и зайдут… Давайте-ка за ним!
Сев в броневик, мы, не спеша, двинулись следом. Уже в деревне
при виде Ходока вся улица расступилась.
Повисла тишина, в которой слышалось:
– Анахманатябер! Анахманатябер! Анахманатябер!
– Мама! – пискнула девочка и Ходок посмотрел прямо на нее.
Зажав рот, родители оттащили ее за забор дома. Остальные тоже –
улица вымерла. Скоро Ходок остановился около одного из домов и,
подойдя вплотную, уткнулся рожей в окно.
– Вот, ежкин кот… – простонал Авраам Емельянович, укнувшись лбом
в руль. – Это же Серегин…
В ответ из дома послышался визг. Ходок дернулся и ударился
башкой в окно. По стеклу прошла трещина.
Нехорошо!
Я выбрался наружу и подошел к Ходоку со спины. Сзади шипел и
ругался Авраам Емельянович. В его руках сверкала берданка. Аки с
обнаженным мечом подошла к монстру с другого бока.
Покачав головой, я сжал собственный клинок, но засомневался. Раз
монстр умудрился “провернуться в мясорубке”, а потом собраться, то
толку ли от меча? Нет, нужно что-нибудь поубойней!
К счастью, в доме больше не кричали, и Ходок, еще немного
постояв, попятился.
Я же разжег Источник, но снова задумался. Удастся ли мне его
заморозить до того, как он разразиться криком? Или…
Тут Ходок начал вести себя совсем странно. Присев на завалинке,
он заерзал по бедрам. Потом сжав пальцы щепотью, прислонил к губам,
откинул голову к бревенчатой стене и закрыл глаза.
