Верка вошла в дом и первым делом оглядела стол:
– И это все? Трудно будет жить нашему народу.
Посреди помидоров, огурцов, вяленой рыбы и горки ломтиков хлеба стояли две непочатые бутылки мутноватого самогона.
– Девки, – прикрикнула она. – Кончай курить! Господи, как в свинарник зашла! Где тарелки, где масло, где соль? Рюмки помыть надо, лук нарезать… А ты, Коленька, по такому поводу мог бы и разориться, блин. О коньяке не говорю, но хотя бы шампанское выставил.
Коленька, полулежа в старом кресле, поправил очки и опять скрестил руки на груди:
– Коньяк мы вчера выпили. А шампанского, прости, я не мог достать даже в Ростове.
– Вчера тоже надо было выпить. – Верка по-хозяйски подошла к старому резному буфету, открыла створки. – Вчера отмечали твой приезд, чем не повод? Девки, блин, я два раза мало когда и кого прошу, запомните. Могу ведь и врезать в качестве знакомства… Коленька, где вы таких откопали?
Две девочки, обе в мини, с полненькими, но стройными, загорелыми до красноты ножками, одновременно затушили сигареты и с опаской взглянули на Верку. Коленька ухмыльнулся, потом сладко потянулся и, закрыв глаза, пояснил:
– Ты не пугай их. Я и Сиротка вчера на пляже с ними познакомились, когда вы с Бильбао слиняли в неизвестном направлении. Эта вот, у которой груди большие, – Настя, которая потоньше – Вика.
– Наоборот, – сказала полногрудая девочка и первой встала из-за стола. – Вика – это я. А хозяйничать в чужом доме мне как-то не с руки. К Николаю обратилась – он молчит, не говорит, что делать.
– Коленька и так уже слов десять сказал, – улыбнулась Верка. – Это для него рекорд. Коленька, как же ты их имена перепутал, а? Себе-то какую выбрал?
– Выбирать Бильбао будет, а мне – какая останется, – не размыкая глаз, ответил он.
Верка тотчас взъярилась:
– Чего? Ты, блин, шутить шути, да меру знай! Ты лучше им сам скажи: если кто на моего Бильбао глаз положит, то я этот глаз… В общем, девки, на полном серьезе предупреждаю…
Настя тоже выпрыгнула из-за стола и тотчас пошла к двери:
– Нет, хватит! Один молчит, другая кричит. Сумасшедший дом. Не хватало еще, чтоб мне тут грозили. И все ради чего?
– А ради чего? – спросил, не меняя сонной позы, Коленька.
