Пробное погружение

В Бизерте стояла оглушающая жара. Столбик ртути в термометре застыл на отметке далеко за тридцать градусов по Цельсию. Даже у моря не чувствовалось ни малейшей прохлады, ни слабого дуновения ветерка.

В одной из бухт стояли десятки судов и кораблей русской эскадры, оказавшихся здесь после окончания Гражданской войны.

Они стояли, пришвартованные к береговым тумбам, перевязанные между собой стальными тросами, словно узники, брошенные и забытые навсегда.

Долговязый подросток подошел к одной из тумб, разделся и аккуратно уложил на подстеленную газету одежду, придавив ее камнями. Оставшись в одних трусах, он ловко вскарабкался на палубу эсминца. Было очевидно, что это не первое его посещение русских кораблей. Он поудобнее устроился в рубке, закрыл глаза и предался мечтам…

Перед его глазами проплывали картины морских походов, схватки с неприятелями, портреты родственников в морских мундирах, украшенных орденами и медалями…

Он, конечно, пошел бы по линии своих предков (впоследствии он насчитал в своей семье более тридцати морских офицеров, генералов и адмиралов). Он бы обязательно пошел служить на флот! Но мечта эта была неосуществима, ведь он был «русским беженцем». Трудно было всю жизнь осознавать себя в этом качестве…

Саша, так звали подростка, уже давно начал собирать на кораблях таблички с русскими надписями, матросские ленточки, другие «сувениры», а однажды ему попалась на глаза морская сабля без ножен, оставленная, по-видимому, каким-то русским офицером. Но особенно он любил забираться в рубку той или иной подводной лодки (их было четыре) и представлять себя командиром, каким был его дед, полный тезка по имени-отчеству, Александр Владимирович Плотто.

Он был не только одним из первых командиров подводной лодки, но и первым командиром соединения подводных лодок в России, базировавшихся во Владивостоке во время Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Историческая справка

В ноябре 1920 г. под натиском Красной армии закончилось отступление Белой армии П. Врангеля. Началась эвакуация Крыма. На корабли и мобилизованные пароходы были погружены войска, семьи офицеров, часть гражданского населения крымских портов.