Кто решает, станет ли человек в жизни счастливым или нет? Сможет ли он иметь детей, будут ли работать его ноги? Почему некоторые люди, имея все, бывают черствыми и совершают плохие поступки, а те, кто обделен судьбой, зачастую чисты душой и готовы делиться последним? Оля не могла найти ответы на эти вопросы.
Когда Олина мама умирала, она попросила у девочки прощения.
– Доченька, прости, я не виновата, я не знаю, почему ты родилась слепой.
Эта сцена часто всплывала у Оли в памяти.
– Мама, зачем ты себя винишь? Я ведь довольна. Я живу. Я и представить не могу, если бы не было меня, – Оля утешала мать как могла.
Вечером того дня мамы не стало.
Когда девочка была маленькой, лет до семи-восьми, она не понимала, что она другая. Не знала, что отличается от остальных людей. И никак не могла понять, почему бабушки возле подъезда вздыхают ей в след и плачут.
Когда Оля падала или врезалась в предметы, они говорили: «Бедненькая, бедненькая», – но она не понимала, почему люди причитают, и думала, что все нормально, у всех так, все так живут.
– Только потом я узнала (мне рассказали), что я не вижу. Ну и что! Я благодарна маме, Богу, что я жива. Что могу дышать, ходить, любить, – говорила всем Оля, будто оправдываясь за сам факт своего существования.
«Милая, милая мама! Мой ангел хранитель!» – вспоминала маму девочка.
…Однажды они с мамой пошли в магазин, который только открыли на их улице. Он был огромный и чуть-чуть страшный. Мама с дочерью долго бродили вдоль стеллажей. Пол был скользкий, и отовсюду пахло свежим хлебом. Оле казалось, что они идут на этот удивительный запах сдобы.
Мама оставила дочку возле стеллажа с булочками. Сказала, что та может выбрать любую. Прочла ей названия тех, что были в продаже: с корицей, глазурью, изюмом и «ромовая баба», а сама отошла выбрать хлеб.
Оля не знала, какую взять. Названия были незнакомыми, а отвлекать маму она не хотела. Машинально она стала выбирать на ощупь, аккуратно трогая булочки руками. Через минуту она нашла ту, которая по ощущениям показалась ее самой вкусной.
Вдруг сзади кто-то очень громко и пискляво начал кричать:
– Что ты делаешь? Чей ребенок? Кто после тебя это купит? Зачем ты все трогаешь? Руки бы поотбивала! – это бесновалась продавщица хлебного отдела.
