Рецензенты:
доктор социологических наук, доцент Ю. В. Верминенко (Военная академия связи)
доктор исторических наук, профессор О. Ю. Пленное (Санкт-Петербургский университет)
© С.Э. Зверев, 2019
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2019
Анализ известных педагогических и военно-педагогических систем и социальной практики воинской деятельности свидетельствует, что потенциал речи активно использовался как в процессе обучения и воспитания, так и для руководства войсками (силами флота), повышения морально-психологической устойчивости, формирования положительной мотивации военнослужащих. Тем не менее, исследования, посвященные изучению воинского дискурса, относительно редки – до настоящего времени не проводилось всеобъемлющего исследования, имевшего целью систематическое описание воинского институционального дискурса. Практический интерес, на наш взгляд, здесь представляют не столько сугубо лингвистические штудии, сколько комплексное историко-риторико-психолого-педагогическое (да простится нам такое словообразовательное новшество) исследование с целью выявления взаимосвязи нормативных требований к организации воинского дискурса с качеством командирского и штабного мышления, подходами к организации служебно-боевой деятельности и в конечном счете с боеспособностью войск.
Под воинским институциональным дискурсом (или просто, воинским дискурсом) в данном исследовании будет пониматься тип коммуникативного поведения, обусловленный профессиональными и социально-культурными условиями воинской деятельности, а под персональным дискурсом – речевую деятельность военнослужащих, осуществляемую в соответствии с требованиями воинского институционального дискурса.
В этой связи особенный интерес представляет вопрос об источниках воинского дискурса: откуда военные черпали и до настоящего времени черпают образцы коммуникативного поведения, что определяет характер их речевой деятельности и регламентирует ее. Вопрос это сложный – непросто бывает отделить реальные речи исторических персонажей от их переложения по своему вкусу и в зависимости от степени осведомленности историками.
Например, один из наиболее заслуживающих доверия греческих историков Фукидид честно признавался: «Что касается речей, произнесенных отдельными лицами, то для меня трудно было запомнить все сказанное в этих речах со всей точностью, – как то, что я слышал сам, так и то, что передавали мне с разных сторон другие. Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего, мог говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного»
