Двери не заперты были.
Как не было нас,
Так и не было шансов,
Чтобы теперь всё стало по-нашему.
Поломанные. “Та сторона”
Если Вы спросите Леську о том, как случилась её взаимная любовь с профессией, она ответит коротким пожатием плеч.
В детстве у неё не было чётких мыслей о будущем. Они с матерью не обсуждали: “Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Какую профессию выберешь? Что тебе интересно?”
Стать поваром – скорее не мечта, а случайность. Так уж сложились обстоятельства, что появилось любимое дело. Сначала родилась необходимость заработать на кусок хлеба, а уж потом Леська как профессионал. Волею судьбы, думая только о надвигающейся зиме и о доступе к бесплатной еде, она нанялась в помощники к известному питерскому шефу Алексею Калиниченко.
Лишь спустя пару месяцев, отогревшись, начала обращать внимание на то, что и как босс делал. С какой любовью шинковал лук, как отбирал лисички для салата, как бережно мариновал брокколи. Он был настоящим волшебником котлов и поварёшек. В руках у Алексея Григорьевича любые продукты, будь то индейка, палтус, капуста, яблоко или тыква, превращались в шедевры.
Именно тогда Леська поняла, что хочет уметь так. И даже лучше.
Потом были всякие мастер-классы по различным техникам и работе с всевозможными продуктами. Бесконечные попытки добиться идеального вкуса, вида, консистенции и аромата.
Калиниченко смеялся над её упрямой злостью и непрекращающимся попытками. Смеялся, но поддерживал. Давал советы у кого поучиться, что посмотреть, а зачастую и просто направлял к тем, кто мог ответить на Леськины бесконечные вопросы или поднять её умение на новый уровень.
Теперь она знала, что когда перенимаешь у профессионалов, работаешь рядом с сильнейшими, против воли загораешься желанием стать похожим. Пробуешь, повторяешь снова и снова, оттачиваешь мастерство. Отбрасываешь лишнее, оставляешь главное. Появляется желание знать и уметь больше. Это жажда, которую невозможно утолить раз и навсегда. Она никогда не утоляется.
Всякий раз, оказываясь на кухне, Леська замирала от удовольствия: здесь, среди кажущегося хаоса посуды и ещё не приготовленной еды, разбросанных ножей, перемешанных запахов жареного и копчёного, властвовали чистота и порядок, ароматы тепла и одни и те же чёткие принципы, которые ей никогда не изменяли. Здесь она ощущала свободу и полную безопасность. Здесь она могла сказать себе: “Я дома”. На любой кухне, оставленной под её началом, царили компетентность и простота, пол и рабочие поверхности сверкали, пряности томились в тёмных шкафчиках, чтобы в нужный момент поделиться волшебством с молоком, с птицей, с тестом. Плафоны излучали приятный ровный свет, ножи ждали праздничного часа, тарелки, намытые до скрипа, выстраивались в кружевные ряды.
