Эля
– Снимите с меня наручники! – протянула руки, но мою просьбу в очередной раз проигнорировали.
Скандирующая песни на разные голоса толпа кружилась в разные стороны. Зрелище погружало в транс. Паника нарастала. Что они хотят со мной сделать? В голову лезли немыслимые варианты, один страшнее другого. Если не отвели к столбу, и поблизости не видно палача, значит, задумали еще более худшее… ритуал. Красивый конец получится! Предприняла попытку немного себя успокоить. Вышло еще хуже. Сердце забилось в бешеном ритме, вырываясь из груди… тук-тук-тук. Ладони вспотели, и нервный мандраж усилился.
В какой-то момент сумасшедшее действо притихло. Музыка смолкла. И толпа расступилась…
Как в замедленной съемке по проходу приближался высокий мужчина с чашей, в которой полыхал огонь. Белая одежда подчеркивала черные, как смоль волосы. Широкие плечи украшала подобная моей цветочная гирлянда. Шаг за шагом расстояние сокращалось и вот… он вышел на свет.
Да это же тот самый наглый самоуверенный конюх! Зачем он здесь? Его только не хватало для полноты кошмара. Так, все, я сплю… сплю… и мне снится страшный сон. Вот скоро проснусь и…
Учитель дернул за цепь и подвел к дикарю.
– Избранные волей небес, сегодня вы станете мужем и женой! – объявил во всеуслышание торжественным голосом.
Качнулась не в силах устоять на ногах от шока. Тяжелая длинная цепь и без того тянула к земле. Теперь же казалось, что к шее подвесили гирю.
– Нет! Я не могу, пожалуйста, не надо, – в панике прорезался голос или действие настойки ослабло, разобрать уже не могла, – Прошу вас, не наказывайте таким способом! – готова была покаяться во всех смертных грехах, лишь бы избежать незавидной участи стать женой конюха.
Подняла глаза на дикаря в надежде, что он и сам будет против свадьбы. Встретилась с надменным взглядом из-под прищуренных век. Натянутую улыбку конюха восприняла, как издевательство надо мной. Отвернулась, не скрывая отвращения. Вот гад.
Учитель поднял одну мою руку и отстегнул наручник. Протянула и вторую руку, понимая, что сейчас меня хотя бы освободят от тяжелых кандалов. Но нет. Он повернулся в сторону нахала и пристегнул ему освободившийся наручник. Если учитель со своей идиотской несползающей улыбкой вызывал отвращение, а вся паства раздражала тем, что никто не хотел помочь. То к самоуверенному напыщенному конюху чувствовала ненависть и лютую ярость. Только вспоминая его прошлые угрозы, хотелось вцепиться в горло.
