1. Глава 1
пять месяцев спустя…
«Согласись, пусть будет – не бесплатное, липовое,
мертвенное, ватное, с дарственной на выцветшем боку.
Подари мне небо, хоть плакатное, я его приклею к потолку.» – прокручивается в голове раз за разом, пока я бездумно вожу пальцем по гравировке, сжимая брелок в кулаке.
Интересно, Чайка уже пожалела, что вытатуировала эти строки на своем теле? – вспыхивает вдруг вопрос в моем воспаленном мозгу. Хотя почему это «вдруг»? Все, как обычно – ни дня без мыслей о ней. Ни единого мгновения передышки. А ведь прошло уже пять месяцев. Пять бесконечных и в тоже время призрачных месяца, проведенных в попытках забыть, обмануть и убедить самого себя, что поступил я исключительно правильно. Правила…
«Опять эти твои дурацкие правила, Гладышев!» – сказала бы она.
Дурацкие, Янка, не то слово – дурацкие.
И сам я – дурак. Дурак, каких свет не видывал. Все пыжился, что-то пыжился. И ведь искренне полагал и верил, что уже ни что не всколыхнет мою охладевшую душу. Что смогу контролировать свои эмоции и душевные порывы. Но не смог. Ни черта я не смог! Да и разве с ней можно? А ведь я с самого начала знал, что совершаю ошибку, ввязываясь в эти отношения. Но мы же плавали, и не на таких еще нарывались. А в том и дело, что не на таких. Она единственная, перевернувшая мой мир, разбередившая душу, разбудившая во мне безумного мальчишку, готового сорваться по первому ее зову. Я до сих пор не могу понять, как оказался в Рубцовске. Услышал ее испуганный голосок, отчаянные рыдания, и напрочь крышу снесло. Забыл о принятом накануне решении расстаться с ней, о разуме забыл, о времени и расстоянии. Да что говорить, если я на семью и дочь забил, бросившись к ней посреди ночи?! В то мгновение все потеряло смысл, кроме ее блага, ради которого я готов был положить к ногам этой девочки весь мир, саму судьбу на колени поставить, только бы все у моей Янки было хорошо, только бы не слышать ее отчаянного голоса.
И я летел, к ней летел, ни на секунду не задумываясь, что творю, какую чудовищную ошибку совершаю. А после, с этой проклятой болезнью все вообще полетело к такой-то матери, и я потерял контроль над управлением машиной под названием моя собственная жизнь. Вот тут начался апокалипсис, полный хаос. Меня завертело, закружило с бешеной скоростью в этих совместных обедах, завтраках и ужинах, в этих размеренных вечерах за какой-то глупой комедией, в Чайке закружило такой домашней, счастливой, примерившей наверняка уже и свадебное платье, и мою фамилию. А я, как рыба, выброшенная на берег, задыхался от паники, не властный над происходящим. Потому что этот разогнавшийся поезд уже просто невозможно было остановить без каких-либо потерь. А во мне сирена вопила, что надо, надо, надо, мать твою, притормозить и как можно скорее! Ведь мне не двадцать, чтобы с места в карьер. Хотя хотелось, до безумия хотелось вот так – смело махнув рукой на все и будь, что будет. Но утратил я эту способность вместе со своей юностью. И если быть до конца честным, струсил. Меня накрыл страх перемен и того, что они сулят, поэтому я готов был жилы рвать, дабы обогнать этот несущейся на всех порах поезд. В конце концов, не для того я свою жизнь по кирпичикам выстраивал, чтобы однажды появилась она, и как ураган разнесла все к чертям собачьим.
