— Ничего так! — провожаю глазами летящую словно в замедленной
съемке голову гоблина. Зеленая кровь крупными каплями разлетается
вокруг. Голова описывает дугу, при этом из её рта вырывается
хриплое шипение. Словно она пытается что-то сказать, но уже не
может.
— Низко пошла. Видать, к дождю, — доносится густой прокуренный
бас.
Не понял. Медленно оглядываюсь. Никого.
— Да тут я, тут, — ворчливо доносится снизу.
Опускаю глаза. Рядом стоит маленький несуразный человечек.
Человечек ростом до моего колена. Толстый, одетый в стремную тогу.
И со стрекозиными крылышками. Лысоватый фей такой. Я совсем недолго
пялюсь на его залысины и встряхиваю головой. Странного вида фей
вытаскивает изо рта зубочистку и недобро зыркает на меня.
— Чё вылупился? Где эссенцию теперь брать будем, а? Переговорщик
из тебя, — неприязненно произносит человечек и кивает на упавшее
тело гоблина, — уж извини, так себе. А зачем ты грамоты и свой
жетон распылил? А главное — как? — Поднимает голову и смотрит на
меня. — А, ты, походу, и сам не в курсе, да?
Качаю головой. Молчу. Чувствую себя непривычно и, что
характерно, очень нехорошо: голова сильно болит, словно по ней
ударили битой, в груди поселилась пульсирующая дыра. Вокруг все
немного кружится, а, самое главное, я не помню, как тут оказался.
Последнее воспоминание: как включаю свет в своей квартире в обычном
сталинском доме. За окном зимняя Москва, беспрерывный поток машин и
свет фонарей. А эта пещера совершенно мою квартиру не
напоминает.
Вытягиваю руку, касаюсь раны на голове — крови нет, только
сильно щиплет. Видимо то, что ударило, прошло по касательной.
Хорошо. Подташнивает, но что это — последствие после удара или
реакция на запахи вокруг — не очень понятно.
Мысли текут вяло, как после наркоза. Я такое уже переживал.
Тогда, сразу после ранения, в полевой госпиталь меня привезли уже
почти потерявшего сознание. Хорошо, напарник всю дорогу стоял над
душой, не давал отключиться. А то бы не вывез. Потом опрос, наркоз,
просыпаешься и часа два не понимаешь, где ты и что ты. Только шрам
в полживота и напоминает о произошедшем.
Вот и сейчас также. Только болей в боку нет, да и тут, очевидно,
не больница.
— Где я? — задаю вопрос в воздух. Кроме меня и этого маленького
человечка никого не вижу. Разве что наваленные трупы гоблинов.
Такой, мрачноватый антураж сказки.
