Папа – постоянный персонаж моих историй.
Я так много написал об отце, что моя жена считает, будто все мои тексты на самом деле о нём.
Это не так. Мне есть, о чём рассказать. Я пережил две эмиграции. В этой книге много сказано про моё детство в Молдавии, эмиграцию в Германию, жизнь в Москве и про моих приятелей-поэтов.
Но я назвал книгу «Про папу». Я не хочу его разочаровывать.
Бывает, звоню ему, а он сразу спрашивает:
– Написал что-нибудь новенькое?
– Написал.
Грустный вздох.
– Опять выставил меня дураком?
– Это не про тебя.
– А про кого?
– Это про мальчика Юрку. Жил да был такой мальчик Юрка, значит. И у этого мальчика есть папа…
– Ну вот.
– Что «ну вот»?
– Опять про меня.
– Это не про тебя. Ты толстый. А он худой.
– Я тоже раньше был худой, – с недоверием говорит папа.
– Но ты – москвич. А отец Юрки живёт в Кишинёве.
– Я тоже жил в Кишинёве.
– Но у тебя никогда не было обезьянки.
– А что, у героя рассказа есть обезьянка?
– Есть.
– Ну пришли почитать.
Я шлю папе рассказ, и через час опять раздаётся звонок. Оказывается, кроме обезьянки, никаких различий между двумя папами нет, и я снова выставил своего отца дураком. Так он считает.
Иногда он спрашивает мою жену:
– Вот скажи, неужели я действительно такой глупый?
– Нет, – отвечает жена. – Вы очень умный человек. Это сын у вас – идиот.
Мне кажется, она неправа. Я тоже кое-что соображаю.
Однажды я придумал историю, в которой вообще не было ничьих пап. Там фигурировали только бегемотик, древний китайский колдун Чань-фу и пузырь самогона. Но что-то меня беспокоило. На месте папы в тексте ощущался вакуум.
Долгое время все убеждали меня написать роман. Но я ненавижу романы. Эта книга – антироман. Она – не результат письма, а процесс. Я продолжаю писать ее каждый день.
Но не я поставлю в ней последнюю точку.
