– Приветствую всех, – начала Суббота. – Сегодня на повестке дня халатное отношение нашего подопечного Иванова к своей жизни. Сразу к делу…
– Да, чего разбирать? – Нетерпеливо выкрикнул Вторник. – Неделя Иванова начинается в среду и заканчивается в пятницу… Два рабочих дня просто выпадают, а про выходные я вообще молчу. А всему виной этот лоботряс Понедельник. Он совсем не внушает Иванову ни капельки желания заняться собой. Мне достается больше всех – приходится выслушивать раскаяния бедолаги в слабохарактерности и хоть как-то возвращать веру в себя.
Среда – средних лет дамочка, немного худая, но пышущая здоровьем, парировала:
– Иванов сам по себе лентяй. Понедельник тут не при чем! Какое вообще обсуждение может быть. Тут не может быть срединного мнения. Повторю, на мой сторонний взгляд, обсуждать нечего.
– Мы дадим всем слово, – перебила начавшийся спор и неразбериху среди собравшихся председатель Суббота. – Давайте выслушаем обвинителя. Воскресенье, расскажите, пожалуйста, в чем конкретно состоят Ваши претензии к Понедельнику.
Поправив галстук, со вкусом подобранный к темно-серому костюму и заметно оттенявший пронзительно голубые глаза, Воскресенье, не спеша, поднялся со своего кресла. Он был высок и обширен, затмевал чуть не всю комнату своим грозным и в то же время вдохновенным видом. Присутствующие смолки, лишь Среда несколько раз полушепотом повторила: «Нет, ну выслушать можно… отчего не послушать умного человека?.. тут все мнения надо учесть…».
Воскресенье глотнул воды из граненого стакана и начал:
– Мы давно наблюдаем за порывами Иванова наладить, наконец-то, свою жизнь. На протяжении десяти лет я лично слышу его порывистые, слезливые или порой решительные заявления: «С понедельника все – начинаю новую жизнь!». Так он боролся с курением, планировал вернуться к велосипедным гонкам, жениться на Оксане, завязать с баром на углу – перечислять можно бесконечно. Бар давно закрылся, Оксана сама ушла, не выдержав этих обещаний – а Иванов все еще не вылез из долговой ямы и «не нашел себя». Да, он сменил работу, но это заслуга лишь Вторника и его дяди, Коли.
Вторник услужливо поклонился с удовлетворенной улыбкой. Он вообще был падок на похвалу и его всегда задевало, если его заслуги не замечали и не восхваляли. Между тем, Воскресенье гневно продолжал, все больше повышая тон.
