Жизнь номер один. Первый день вдали от родного дома
Мне хочется кричать долго и громко от ужаса при виде такого огромного количества двуногих, открытого пространства, движущих объектов – быстрых и не очень. Чувствую себя прямо-таки букашкой, которую кто-нибудь да раздавит, не моргнув глазом! Но хуже всего – это непрекращающаяся какофония из громких и протяжных звуков, бивших по черепной коробке. Мои уши подрагивают, мне хочется закрыть их, чтобы не быть оглушаемым этим каждый миг. После спокойной домашней обстановки под матушкиным крылом открывшийся неведомый доселе мир олицетворял все круги ада.
Только подумать! Ещё утром я таскался за братишкой, как угорелый. Он со своей светлой рыжей шерстью напоминал солнышко, которое спустилось с неба в квартиру всем на радость. Мы с ним дурачились во все возможные игры, которые мы могли придумать с нашей небогатой фантазией. Затем, вдоволь наигравшись, мы бежали к нашей маме, которая нас вылизывала как можно более тщательно. Я, приложившись к ней, невольно засыпал. И так было день за днём. В моей жизни всё было прекрасно. Достаточно прекрасно, чтобы лишить меня всего этого.
Но потом хозяин взял меня в руки, когда я едва очнулся от внезапной дремоты под мягким тёплым боком матушки. И я даже не подозревал в эту минуту, что меня больше не будет рядом с ней. Мама тоже не подаёт виду, что её побеспокоил внезапный порыв хозяина взять меня. Он мне что-то говорит, но я ничегошеньки не понимаю; его болтовня совершенно не вызывала даже доли интереса. Но точнее хотел, чтобы он отпустил меня на пол, где снова бежал выспавшийся братишка с вытаращенными глазами, напоминавшие пять копеек. Чем богаты, как говорится.
Я не успел моргнуть своими очаровательными глазками, как двуногий понёс меня, прижав к своей чересчур ароматной широкой груди, от чего мой нос щекотало всю дорогу. Я хотел было вывернуться из его объятий, но они были слишком крепки как для меня, беззащитного крошки.
Мы оказываемся в другом помещении, где мне не доводилось бывать раньше. Двери, лестницы, окна – совершенно скучное зрелище. За закрытой входной дверью раздалось жалобное мяуканье. Я закричал в ответ, потому что это был голос моей матушки. Как оказалось, это был последний наш разговор. Больше нам не суждено было увидеться, но это я слишком опережаю события, прощу прощения.
