Раньше, когда здесь хозяйничал дед
Яковенко, содержа пасеку, у него стояла маленькая избушка на три
«койкоместа». С одной широкой и другой узкой лежанками. Потом,
когда участок по наследству перешёл внуку Александру, тот предложил
друзьям поучаствовать в развитии, так сказать, территории. Мужики
сообща поставили ещё один «домик» с тремя комнатами, с окнами в
пластиковых рамах, верандой и кирпичной печью. Конечно же,
построили баню. Это Санька видел и раньше, но сейчас на участке
стояло ещё три небольших домика, по типу гостиничных. А из
разговора младшего Яковенко, с представителями правопорядка, Саньке
стало понятно, что Санечка тут пытается устроить бизнес на основе
экотуризма.
Однако, наблюдая за бывшими знакомыми
и их «гостями», Санька заметил, что его не трогают их хлопоты,
чаяния и надежды. Здесь, не смотря на изменения, всё словно замерло
в своей стабильности. А там, откуда он пришёл, шли процессы
бурлящие, животрепещущие и, можно сказать, исторические.
Тут, если брать территорию от
Владивостока до западной границы России, тоже конечно же проходили
исторические процессы: война Донбасса с Киевским режимом при
участии России, противостояние западным «ценностям», санкциям,
внутренние изменения, но Саньку они, почему-то не задевали. Он
словно приехал не домой, а в незнакомую деревню с непонятными для
него устоями и порядками.
Там, в шестнадцатом веке, он сам
управлял внутренними процессами государства и, в некотором роде,
внешними. По крайней мере – контролировал их, мониторил, растянув
сеть своих эфемерных соглядатаев. И Санька привык к такому ощущению
мира. Он жил в информационных потоках. Это ему нравилось. Он даже
отправил с португальцами своего соглядатая в Южную Америку и оттуда
получал свежайшие новости, пока соглядатай не попал в плен к
индейцам и его не съели.
Здесь, в этом мире, Санька некоторое
время оставался неприкаянным, так как пытался, но не смог найти
нежить. Однако кроме неприкаянных призраков, в основном обитавших,
почему-то, в городах, отличных от людей сущностей не нашёл. Но
призраки без клятвы верности ему служить бы не стали, да и для
будущей информационной сети были, в общем-то, бесполезны, так как
обитали в основном по кладбищам.
Использовать людей для этих целей
Санька зарёкся, заметив, что они, находясь под контролем Санькиного
разума, в конце концов перестают мыслить сами и тупеют. Так
произошло, например, с Петром Алтуфьевым, который почти совсем
перестал думать самостоятельно и его пришлось отозвать из
«османщины».
