1. 1
Я готовилась. Долго, с волнением, надевала один наряд, снимала, затем надевала другой.
Наконец-то остановилась на брючном костюме цвета фуксия. Где нужно обтягивает, где не нужно показывать, прикрывает.
Так, под укороченные брюки, колготки телесные, на ноги черные лодочки на шпильке, на губы, ярко-красную помаду, капелька духов на шею, еще на запястья, идеально.
Соседка по квартире Анжелка, даже рот приоткрыла, когда увидела эту красоту.
— Ян, очуметь, какая ты... — только и смогла пролепетать.
Итак, вперед.
Фух. Нервно немного. Но ничего, нужно биться за свое счастье!
Иду по улице, ловлю на себе восхищенные взгляды, но ни на кого не смотрю. У меня есть мужчина, он любит меня безумно, а я люблю его.
Скоро прояснится эта неясная ситуация, мы урегулируем мелкое недоразумение и будем счастливы, счастливы, как никто и никогда.
Так что, вперед.
Когда-то, в день последней примерки вечернего платья для школьного выпускного, мама, глядя на меня сказала: может большого ума у тебя нет, но зато у тебя есть то, чего половина женского населения с радостью поменяли бы на ум, у тебя есть внешность, пользуйся этим разумно.
Мама работала учителем литературы много лет, и была зачем школы. Во мне она видела исключительно гуманитария, и ждала, что пойду по ее стопам.
Но, нет. Я пошла по стопам отца. Выбрала физику. Упорно зубрила законы Гука, Ньютона, Галилея и прочих папиных идолов. Папа-то мой, физик от бога, лишь по причине природной несобранности и неприспособленности к жизни, не умеющий находить достойное применение своим способностям. Он вообще немного не от мира сего, как мама смогла родить с ним меня, это большой вопрос.
Не суть, то, что для папы считалось элементарным, мне приходилось брать упрямством и механическим заучиванием.
Знакомые поражались: для чего она сдалась, эта физика, будто она чем-то в жизни пригодится.
Я отвечала с показательно искренним удивлением:
— Конечно пригодится. С ее помощью сделаю прекрасную карьеру, и вообще, — неопределенно мотала в воздухе кисть руки, — вообще...
Не могла же я сказать, что вся моя якобы страсть к физике, обусловлена исключительно меркантильным интересом - вырваться из-под маминого крыла, уехать в Москву, к отцу.
Я любила и люблю родной Питер, и маму люблю, конечно, но сколько я буду с ней рядом находиться, столько она будет продолжать меня контролировать, чтоб не сбилась с пути истинного, и сама этот истинный путь выбирать. Натура у мамы такая.
