Они топтались на тротуаре, напряженные, старательно изображавшие крутых парней. Нервно затягивались сигаретами и обменивались взглядами сообщников. Голодная стая, уверенная в своей силе.
Выйдя из школы, она заметила их сразу и, ощутив панический страх, тут же отступила, спрятавшись за дверью.
Что делать? Обратиться за помощью к учителю, может, к директору? Нет, нельзя. Они предупредили: стоит ей заговорить, и в Сети окажется видео, то самое, что они снимали, пока…
Лана собственно съемки не видела, да и могла ли она что-нибудь видеть? Сначала девушка зажмуривала глаза от ужаса, а потом, когда боль заставила ее их открыть, сразу полились слезы, и смутные формы, метавшиеся вокруг, были расплывчатыми и неопределенными, словно в густом тумане. То, что ей пришлось пережить, казалось просто неправдоподобным, поэтому она невольно искала выход из непроглядного мрака в наступающем ясном утре, ожидая, что сумрак вот-вот разорвется и она увидит спасительный свет, а дуновение свежего ветерка вмиг развеет этот сгусток кошмара. Затем Лана различила в руках двух отморозков, завершивших свое «дело», мобильные телефоны. «Все записано, – произнес один из них. – Только попробуй кому-нибудь рассказать, и, клянусь, сразу же выложу все в интернет».
Как оно началось, это сошествие в ад? И, главное, почему? Отчего именно она? Из-за внешности? Отличных отметок? Неспособности поладить с другими? Или же речь шла о чем-то ином? О том, чего она не ощущала, в чем не отдавала себе отчета, но вызывавшем у других чувство неприязни, осуждение и насмешки? Из-за чего-то незримо присутствовавшего в ней, что исподволь, постепенно привело к разрыву с одноклассниками, отделило ее от них, оставило в изоляции, а потом бросило в лапы волчьей стаи.
А ведь все началось с безобидных смешков в коллеже, бесконечных подтруниваний над ее хорошими отметками, стилем эмо, ее стрижкой, пирсингом. Сначала она давала отпор. Мягкий, разумеется. Потому что с каждой новой атакой пропасть между ними становилась все глубже. С каждой новой насмешкой, которая должна была, по задумке исполнителей, вывести ее из себя, но только лишний раз доказывала, насколько хорошо она научилась прятать свое «я» за личиной эксцентричной бунтарки. И она терпела все, лишь улыбаясь в ответ тем, кто избрал ее мишенью. Ей хотелось казаться дерзкой, гордой, независимой. Но такое поведение, вместо того чтобы утихомирить обидчиков, только разжигало в них ненависть и отдаляло ее от немногих оставшихся друзей.
