Быль
Вождь мировой социалистической революции, создатель и первый руководитель пролетарского государства безусловно поддерживал спорт, как средство оздоровления нации, но сейчас я хочу поведать немного о другом.
На дворе стоял душный июль начала восьмидесятых, когда в расписании гастрольной поездки театра из города Ч по малым населённым пунктам, сиречь деревням и сёлам, возник спектакль по революционной пьесе одного из классиков советской драматургии, имя которого уже успело поспешно кануть в Лету.
Ну и поехали, разгрузились в бывшем здании церквушки, а нынче клубе, разместились, подготовились, загримировались, переоделись, дождались конца дойки и запаздывающих механизаторов и по отмашке главного агронома начали спектакль.
Раз пьеса была революционной, то, соответственно, и персонажи были исторические. Главным героем, конечно, был Владимир Ильич в исполнении замечательного актёра Алексея Кайсотина.
Первый акт подходил к концу. Замерший в предчувствии кульминации зал, переполненный колхозниками, поглощёнными театральным чудом, ловил каждое слово великого вождя, каждый жест.
А в это же время в маленькой тесной гримёрке за кулисами кипели футбольные страсти; артисты незанятые в сцене и все остальные любители, ловили каждый пас, каждый финт – на тускловатом экране чёрно-белого ветхого телевизора шла трансляция финального матча чемпионата мира между великими командами. Комментировал матч гениальный Николай Озеров, комментировал азартно, виртуозно, эмоционально.
– Штанга! – облегчённо восклицал Озеров.
– Пгоститутка! – в тон ему изрёкал на сцене пролетарский вождь, адресуясь Троцкому. – Политическая пгоститутка! Так и запишем для истогии.
Зрители, привыкшие ещё и не к таким ласковым эпитетам, внимательнейшим образом следили за извивами мысли Ильича, живо улавливая тончайшие нюансы.
– Какой виртуозный финт! Мастер! Поистине, мастер нижних конечностей! – гвоздил Озеров в узкой коробке телевизора. Телезрители вместе с ним облегчённо вздыхали и вытирали мелкий пот со лбов.
А на сцене происходила пауза. Ленин ждал чего-то. Ждал волнуясь и даже немного нервничая.
– Интегесно! Почему Феликс Эдмундович молчит? – изрёк наконец вождь. – Давно уже должен позвонить. – и стал прохаживаться туда-сюда.
Раз прошёлся, другой, третий. Звонка всё не было и не было.