— Макс, не убегай далеко
от дома.
Это моя
мама, Кэролин или Кэр, и, как положено мамам, она всегда
беспокоится обо мне. Хотя я уже совсем взрослый. Я закончил
начальную школу, и готов вступить в новую жизнь, полную неуемного
веселья, кружка робототехники и, к сожалению, троллей навроде
Бочки. Да, Бочка явно всё портит. Может, он снова измажет мой
ранец, или спрячет сменку, или чего похуже. А может, повезет, и его
отца пригласят работать в другой город и Бочка перейдет в другую
школу. Но об этом лучше не мечтать. Я слишком уже взрослый, чтобы
верить в сказки.
Вообще все
мои школьные беды начнутся лишь через два месяца. А пока судьба
дала мне отсрочку. Следующие восемь недель я проведу в богом
забытой деревне, именуемой городом, где есть все необходимое для
счастья кроме стабильного вайфая и исправного
кондиционера.
Хотя
пузатый телевизор тоже выглядит не очень. Пожалуй, даже хуже
костей динозавров, что однажды мне удалось тайком потрогать. Пока
Мисс Математика (которая была вовсе не мисс,
а та еще гадюка) старалась одновременно не выйти
из себя и превзойти себя. (Хотя по мне, это
совершенно невозможно провернуть одновременно).
Ей не было равных в искусстве поимки
и обезвреживания группы малолетних будущих гениев,
преступников и наркоманов. Да-да, она так и говорила:
«Мне все равно: вырастет из вашего детеныша подлец или
гений — мой долг научить его математике и хорошим
манерам». Первое было менее болезненно, а второе всегда шло
в комплекте с длинной деревянной линейкой. Иногда мне
казалось, что это средство внушения и обращения в лоно
науки и уважения старших — с меня ростом
и выпилено из какой-то жутко больнючей деревяшки.
Возможно, даже магического толка. Не могу утверждать.
Но в чём я был уверен, что эта семейная реликвия
передавалась по наследству только самым математически
выверенным и геометрически верным ведьмам, к коим Мисс
Математика не только относилась, но и являла собой
великолепный образчик строгости и несгибаемости. Как прямая,
проложенная через две точки, она обладала прескверно прямолинейным
характером без возможности принятия любых мнений, лежащих вне
её вектора.
Но как
вы поняли, мне бояться было нечего, что-что, а математику
я знал получше многих моих сверстников. Моё детство прошло под
гиперболы и параболы, что рьяно вычерчивал отец, прежде чем
однажды исчезнуть. Истории с исчезновением мои любимые.
Многие, но не эта. И рассказывать о ней
я не особо люблю. Совсем напротив.
