Лобби «Мариотта» – нечто среднее между уютным баром и шумным вокзалом. Тяжелые портьеры, классические обои, массивные двери – интерьер вне времени. А вот люди, наоборот, мимолетные, сиюминутные. Сегодня одни, завтра другие, минимум шансов встретить знакомое лицо. Атмосфера странствий и перемен. Когда-то она воодушевляла с первой секунды: воспоминания о путешествиях, мечты о новых.
Зато здесь ты не обязан что-то заказывать. Если ничего не хочешь, или попросту нет денег. Это же не кафе!
«Мариотт» через дорогу от моей работы. Новой, но уже ненавистной: рутина, бумаги, снова рутина. В точности все, что терпеть не могу. В прежней жизни я всю эту суету подчиненным делегировал.
Каждый час звонит начальник – тощий, верткий, скользкий карьерист. Сначала по внутренней линии. Если не беру, через минуту на мобильный. Задаст какой-нибудь вопрос, пустяковый, потом как бы невзначай: « А ты сейчас где?» Я уже в туалет с мобильным ходить начал. Бесит неимоверно.
Поэтому и назначил встречу рядом, в «Мариотте». Если этот хорек позвонит, извинюсь перед Игорем, выйду с умным лицом, трубка возле уха, типа важный разговор. Быстро перебегу дорогу, зайду в офис, отвечу на очередной дурацкий вопрос и свободен еще на час. Вернусь в лобби, еще раз извинюсь – что поделаешь, срочные дела, продолжаем.
У меня откуда-то твердая уверенность: если эта встреча ничего не изменит, до зимы я не дотяну.
***
Кстати, на дворе апрель. Середина апреля. Холода какие-то аномальные, минус ночью, минус днем.
Минус на душе. Отопление у себя на коттедже я отключил, незачем за эту роскошь, весеннее отопление, платить. Рабочий день до семи, домой только в девятом часу успеваю. Литрушка пива для старта, холостяцкие пельмени, сотка белой для полировки, спать.
Коттедж еще с той поры, когда был бизнес. Собственный. Точнее, пополам с другом. Двадцать лет вместе – от шарашкиной бригады до отделочной компании с парой фирменных магазинов и штатом рабочих. С появлением огромных сетевых магазинов зашатались. Свернули розницу. Затем кризис за кризисом, проигранные тендеры, зациклились, замкнулись, одно да потому, по замкнутому кругу на дохлой лошади.
Лошадь, кстати, до сих пор не сдохла окончательно. Брыкается иногда. Кому-то мы должны остались, кто-то – нам. По итогу, мы все же в минусе оказались. Но я об этом стараюсь не думать. Суммы не те, чтобы в бочку с цементом.
