— Живи, Матвей! — всё ещё звенело у меня в ушах, когда я
попробовал открыть глаза.
Тусклый свет. Что-то холодное и мокрое на лбу. Тяжесть одеяла на
теле.
— Я же почувствовала, что он умер, — шёпот замер на мгновение.
ЛяльСтепанна шмыгнула носом, но справилась с собой. — Двадцать
четвёртого июня. У меня душа оборвалась. Не уберегла сыночка. Уже и
оплакала его, и смирилась. А тут вон оно как… Магию, выходит, сумел
применить?
— Матвей Павлович вас ещё удивит, ЛяльСтепана, — натужно
проговорил Антип. И по голосу я почуял, что врёт. Значит, о моих
приключениях во всей красе не доложился. — Возмужал парень. И сумел
магию раскачать. Они Обмоточного с Гришкой на пару едва не
уделали.
— Да как же так… Я же восьмёрки только сумела с ним добиться… И
то, раскачивать пришлось…
Ласковая рука легла на лоб. Евлалия склонилась и тут же
наткнулась на мои открытые глаза.
— Очнулся, дитятко! Матвейка! Как ты?
— Пить… — просипел я.
Губ коснулся прохладный край, в рот медленно полилась вода. Я
нетерпеливо глотал, чуя, как отступает из горла противная грубая
сухость.
— Я сейчас, сынок, полежи. Снадобья принесу.
Шуршание платья. Тихий хлопок двери. Я открыл глаза полностью и
уставился на мрачного Антипа.
— У вас сердце не билось… Матвей Павлович. Минут пять. И дыхания
не было. ЛяльСтепанна не застала, она с Гришкой Обмоточного
оттесняла в Гниль. Я не позволил ей подойти, пока не почуял, что
вновь забилось.
— Спасибо, Антип.
Тот, скривившись, кивнул, не сводя с меня сумрачного
взгляда.
— Как догадался, что снова забьётся?
— Никак. Просто ждал. Что-то было с вами неправильное. Не
по-покойницки.
— Ясно. Спасибо.
Антип стоял, не шевелясь. И явно ждал чего-то. Но секунды тишины
таяли, и слуга, хмыкнув, пошёл к двери.
Нет. Такой нормально вслепую служить не будет. Умный.
Прозорливый. И неравнодушный. Да в Артели за такого напарника я бы
много чего отдал. Чего же я медлю?
— Стой.
Замер, не поворачиваясь. Даже головы не повернул. По напряжённой
спине вызов без труда читался.
— Чего ты хочешь?
Антип медленно развернулся и вонзил в меня злой взгляд. Прямо в
глаза.
— Я-то? Ничего, Ваше Сиятельство. Рад, что вы живы. И сейчас
вдруг понял, что было не так с вами. Клятва не распалась. Ежели бы
вы умерли, я бы освободился.
— Руку давай, — пожал плечами я.
— Да я же не о том! — сердито воскликнул Антип, быстро
подобравшись ближе. — Я вам спину прикрывал! Помогал, служил верно!
А правды, выходит, не достоин, да, Матвей Павлович? Вы там наши
судьбы вершите где-то, а я кто… так… человечишко. Служи себе да
помалкивай.
