Предисловие
Прошло 15 лет с того момента, как наш современник и тёзка последнего русского Императора обменялся с ним сознанием. В наши дни это произошло в момент теракта на железной дороге, а в прошлом — при сходе царского поезда с рельсов в октябре 1888 года. Так что оригинальный Николай Александрович Романов погиб во Франции в далёком для себя будущем, а наш герой оказался в его теле. И с этого момента всё пошло не так. Александр III в оригинальной истории остался жив после такого страшного крушения, а здесь погиб: сонную артерию вспороло щепкой вагона. И 21-летний цесаревич Николай с сознанием нашего современника внезапно для всех оказался Императором большой и совершенно неустроенной державы.
Осознав, во что вляпался, наш герой начал действовать, пытаясь сделать всё, чтобы не допустить кровавых событий первой половины XX века в России. Пиар, пропаганда, провокации, реформы… он не имел никаких внутренних моральных ограничений и использовал всё для решения той колоссальной массы проблем, что перед ним нарисовалась. Например, обновлённый Николай II сумел вынудить к действиям, а потом уничтожить великокняжескую фронду, радикально сократив количество своих родственников. А то со времён Александра I они расплодились безмерно, паразитируя на теле России самым бессовестным образом.
Поначалу-то обновлённый Николай хотел действовать осторожно. Но всё как-то понеслось вскачь и пришлось соответствовать. В результате 1889–1893 годы остались в глазах современников прежде всего новой волной масштабных реформ. Кому-то эти реформы понравились. Кому-то нет. Однако они были — и категорически исказили по сравнению с тем, что помнил Николай, путь развития России. Местами до неузнаваемости и полной потери «посконной исконности».
Начал Николай с уголовной реформы, стараясь превратить систему исполнения наказаний из дыры в бюджете в доходную, полезную для страны отрасль. По новым законам было ровно три вида наказания: штраф, конфискация и исправительные работы. И всё. Причём последние делились на два вида: общественные работы на местах и собственно исправительные в составе трудовых армий с жёсткой сортировкой, совершенно разрушающей принцип «уголовных университетов» и заставляющей трудиться даже авторитетов. Красота, да и только. Хотя уголовный мир взвыл от такого беспредела. Но Николаю Александровичу было плевать. Он наводил порядок и делал систему исполнения наказаний рентабельной. Поэтому кроме штрафов и ударного труда активно практиковалась конфискация — и не только личного имущества, но в особо тяжких случаях семейного…
