Кирилл бежал по лабиринту, расстреливая всех, кто встречался ему на пути. Он знал, что его жизнь зависит от того, успеет ли он выстрелить раньше или за следующим поворотом он снова не сможет пройти последний отрезок пути из-за…
– Кирилл! Кирилл! – вдруг на самом интересном снова прервала его мама, сняв ему наушники. – Кирилл, ты слышишь? Я к тебе обращаюсь!
– Мам, ну не сейчас!..– отмахнулся от нее сын, не отрываясь от экрана монитора.
– Кирилл, час назад ты обещал мне выключить компьютер и взяться за уроки!
– Ну, мам, сейчас… еще чуть-чуть… я не могу здесь пройти… мне осталось только три жизни… – стал канючить Кирилл, по-прежнему не отрываясь от своего любимого занятия.
– Кирилл, мы каждый день с тобой спорим на одну и ту же тему. Эти жизни никуда не денутся, они и завтра будут и через сто лет будут, а вот твоя может и убежать от тебя незаметно, когда спохватишься, а ее-то и нет, она мимо промчалась, пока ты гонялся за чужими несуществующими жизнями.
Кирилл не слушал маму. На шум в комнату вошел папа и без всяких дискуссий прервал игру на самом интересном.
– А-а-а!… – взвыл Кирилл и бросил с размаху пульт о стену. – Я бы сейчас прошел!.. Из-за вас я снова не смог!… Это из-за тебя!… – в крайнем негодовании кричал Кирилл.
– Стоп! – строго прервал отец его истерику и взял своей крепкой и сильной рукой Кирилла за запястье. – Иначе я вообще запрещу тебе включать компьютер.
Кирилл отвернулся, но продолжал пых-теть, сопеть и кипеть, как чайник, забытый нерадивой хозяйкой на огне.
– Так больше продолжаться не может! – сказала мама. – На каникулы поедешь к дедушке в деревню. У него нет компьютера, зато есть ребята по соседству, будешь учиться общаться с живыми людьми.
Тут из соседней комнаты притопала младшая сестра Кирилла Антошка. В мамином вечернем платье, подвязанном так, чтоб можно было ходить не наступая на него, растопырив ручонки для равно-весия, в туфлях на высоком каблуке, припадая то на одну ногу то на другую, из которых ее маленькая ножка вылазила через отверстие в области пальцев почти на половину, (по той простой причине, что туда могли бы поместиться минимум еще две ее ножки), с прической, как будто вороны гнездо свили и с полной уверенностью в том, что такой красоты нигде больше в мире не найти. В чем она несомненно была права.