Троглобионт – пещерное животное (справочно).
За окном играло теплыми красками бабье лето.
Солнце, пробиваясь через остатки утреннего тумана и разноцветные листья кленов, ложилось движущимися туда-сюда зайчиками на широкий подоконник и ламинированный пол. Стекла, через которые светило солнце, были пуленепробиваемыми и с односторонней проницаемостью. Наружные звуки сюда не попадали, а деревья закрывали урбанистический пейзаж центра Москвы.
Кабинет спецтерапии «Лечебного учреждения им. Ф. Э. Дзержинского» кроме солнца, освещался еще и сильными лампами с потолка. Половину кабинета занимал черный стол, под ним жужжал вентиляторами мощный компьютер, а сам стол был почти пуст: монитор, принтер и, такая же по размерам и по цвету как монитор серая коробка, от которой в две стороны шли пучки проводов, в сравнении со столом, эти приборы казались совсем маленькими. На столе еще находился один анахронизм – старинный телефон без диска и без кнопок. С дальней от двери стороны стола, свободно расположившись в большом кресле, плотно прикрученном к полу, полулежал человек в темно-коричневой больничной пижаме и такого же цвета тапочках. Голову его полностью закрывал пластиковый шлем, с расположенным на затылке и потому напоминающим косичку кабелем, соединенным с той самой серой коробкой на столе.
С другой стороны стола на кресле поменьше сидел длинноволосый молодой лаборант в белом халате с клавиатурой на коленях. С интересом глядя на монитор, он щелкал клавишами, но, вдруг, отложив клавиатуру, встал навстречу, вошедшему в кабинет еще одному человеку в белом халате.
Вошедший обладал на редкость непримечательной внешностью. Непримечательных лиц много и, в наше время, их становится всё больше под влиянием общеоглупляющих факторов общества потребления, таких как бесконечные сериалы, попса, реклама, гипермаркеты и тому подобное, но на большинстве лиц мы всё же видим, хотя бы, следы коллективных пороков – алкоголизм, криминальное прошлое, пристрастие к сладкой жизни. Вошедший был непримечателен абсолютно: он был среднего роста, не худой и не толстый, не блондин и не брюнет; по нему не возможно было определить ни его возраст, ни национальность, ни, даже, цвет его глаз. Войдя, он негромко поздоровался с обоими присутствующими, и фамильярным похлопыванием по плечу посадил лаборанта на место. Человек в пижаме в знак приветствия кивнул шлемом. Вновь прибывший сразу начал говорить столь же бесцветным, как и внешность голосом:
