Лодка врезалась носом во влажный
песок и чуть завалилась набок. Мужчины повыпрыгивали прямо в воду и
принялись вытаскивать сундуки, переговариваясь и отпуская грубые
шутки. Первый сундук был брошен в песок у самой линии прибоя, а
второй не донесли и туда - его облизала набежавшая волна. Несколько
баулов накидали прямо сверху сундуков и двинулись обратно в шлюпку,
и все это с гоготом и сальными шутками.
Мишель какое-то время сидела в лодке
и не двигалась. Но когда поняла, что ни один из полуголых матросов,
загорелых настолько, что их кожа стала похожа на поджаренную
корочку запеченного окорока, ей не поможет, не подаст руку, встала.
Качаясь, сделала шаг к тому борту, что был ниже, и спрыгнула в
воду. Длинный подол моментально промок, но Мишель сделала вид, что
ничего не заметила, и пошла к своему багажу. Тревожила набегавшая
волна, которая снова лизнула ближний сундук и уже готова была
приподнять неаккуратно свисавший с него баул.
Ни на кого не глядя, Мишель ухватила
этот тряпичный сверток и, борясь с промокшей тканью юбки, вытащила
его на берег. Снова вернулась в воду за следующим.
Жара ещё не вошла в полную силу —
было ранее утро, время наступающего прилива, которым капитан
воспользовался, чтобы высадить свой живой груз на остров. И хоть
солнце было ещё невысоко, Мишель уже взмокла, и волосы, выбившиеся
на морском ветерке из прически, моментально прилипли к мокрому
лбу.
Матросы, как попало побросавшие её
багаж на берегу, посчитали свое дело сделанным и уже грузились в
шлюпку и громкими, грубыми выкриками прощались со своей
пассажиркой. Но она в их сторону даже не повернула головы — не те
они люди, на которых стоило тратить свое внимание.
Надеть бы шляпу и перчатки, а лучше —
открыть зонт, чтобы укрыться от солнца, да только здесь, на
острове, совершенно не для кого беречь благородную бледность кожи.
А волосы… А что волосы? Они и так слишком светлые, выгорят — и
незаметно будет. Да и не было у неё ни шляпы, ни зонта. Разве что
перчатки где-то в небогатом багаже. Но их ещё искать нужно, а вода
вот-вот зальет её пожитки, а в этом диком, пустынном месте любая
мелочь может пригодиться. Так что надо спасать багаж.
И Мишель с упорством муравья снова
пошла в воду. Ботинок было жаль — они не поместились ни в сундуки,
ни в баулы, и их пришлось надеть перед самой высадкой на берег. А
теперь они размокали в солёной морской воде, и это сейчас казалось
самым плохим, что могло с ней приключиться. Хотя все ужасное, то,
что хуже самого плохого, уже случилось.
