В этой горнице колдунья
До меня жила одна:
Тень её ещё видна
Накануне новолунья…
А. Ахматова: «Хозяйка»
(из цикла «Новоселье»)
– О чем вы молитесь, Ваше Величество? – голос святейшего Мастера звучал так скорбно и проникновенно, так уместно окутал пять колонн часовни, заполняя ниши, что Шегдару стоило некоторого труда не впасть в священный трепет. – Вечные могут даровать прощение, но не могут лишить воздаяния…
– Оставь этот слог для проповедей, святейший Мастер, – скривился император. Очертил разведенными пальцами прямой крест между собой и алтарем и поднялся с колен, смахнув с краев бордовой куртки облачко пыли. – Моя душа – не твоя забота! – добавил Шегдар через плечо и рефлекторно отряхнул с кистей теплую патоку священнического голоса, который не спешил затихать между полом и куполом.
– Белый плащ Судьи вручил все души Центральной равнины моему попечению, – возразил Ксондак, смиренно опуская двустволку глаз.
– Угу. А меч Таго вручил мою душу мне, – не слишком почтительно отозвался Шегдар, поворачиваясь, наконец, лицом. Его святейшество стоял, сложив узкие руки на призрачно-белом полотне куртки, и разглядывал розетку солнечных пятен на плитах.
– В делах земных порой полезнее быть умудренным старцем, а не яростным мужем.
– Ты можешь говорить по-человечески? – сквозь зубы спросил Шегдар. – Просто и ясно: что за надобность привела твое святейшество к бедному императору?
– Забота о душе Вашего Величества, – наклонил голову Ксондак. – Вам наверняка ведомо, что колдовство, иначе называемое магией, пристойно только священнослужителям, совместно с тремя другими способами. Но никак не светскому лицу, ибо тогда колдовство обращается во зло…
– Мастер, обвинивший богоизбранного императора в ереси, сам еретик ещё худший, – усмехнулся Шегдар.
– Я не помышлял оспоривать писания, – сказал Мастер. – Я лишь пекусь о душах человеческих. А ваша душа, сын мой, в тени Предателя.
– И не прискучила тебе эта тема? – дернул углом рта Шегдар, явственно демонстрируя, насколько тема прискучила ему. – Магия – не помеха в управлении государством, а подмога. И ересью она становится тогда лишь, когда маг взывает к нечисти.
– Неужто призвание ведьмы не есть призыв к хаосу? – Его святейшество вскинул глаза, нанизав на них фигуру Шегдара, исчерканную тенями и светом из витражей под куполом. – Неужто возрождение ведьмы есть итог молитв к Вечным? Будь воля судьбы на то, мерзость проявилась бы, но…
