Несколько лет назад, во времена своего обучения в Японии, я знал человека с декадентской фамилией Спад (и здесь не обойтись без уютного покашливания упитанных предисловий) – ему, собственно, и принадлежит вся приведённая ниже история, единственно название которой («Марута: наблюдения и смерть любознательного наркомана» – так звучит оно в полной форме) предложено лично мной.
Наше знакомство было поверхностным, и о Спаде я знал то немногое, что он, как и я, убеждённый мигрант, студент Токийского университета, промышляющий какой-то интернет-специальностью (питая при этом парадоксальную нетерпимость к гибридным англицизмам профессионального жаргона, что любил лишний раз подчеркнуть).
Виделись мы большей частью в гостях у моих друзей, куда он изредка и ненадолго приходил, хотя его «таинственного» собеседника, что не раз появится в дальнейшем, встречать мне не доводилось – в равном неведении о нём состоят и друзья, так что не исключаю здесь ни авторского вымысла, ни определённых искривлений сознания.
Да, запомнился ещё отдельный эпизод – литературный вечер в тихом кафе с янтарным освещением, где Спад присутствовал неясно в качестве кого, и где он некрасиво выделился тем, что в тот момент, когда заслуженный поэт Стихотворений Разных, – в своё время отличившийся сентиментальным сборником «Горячий огонь», а ныне доживающий свой век в Токийской префектуре, у каких-то баснословно далёких родственников, – прочищал своё простуженное горло, собираясь, вероятно, заговорить (или, быть может, даже что-нибудь прочесть), он, Спад, весь вечер угрюмо молчавший в углу, вдруг завязал довольно грубый спор с литературным критиком Астафьей Немножко, ранее высказавшейся в поддержку пугающей, отечественной выделки, языковой реформы, предполагавшей пересмотр орфографических норм на основе популярных фонетизмов.
Так вот, учитывая шапочный характер нашего знакомства, я был немало удивлён, когда глухой зимой, в снегопад, получил от Спада объёмистую пачку блокнотов, записных книжек и обрывчатых телефонных аудиозаписей, содержащих не что иное, как фрагментарную стенографию последних лет его жизни.
Снестись и уточнить судьбу материала нам, впрочем, не удалось – бандероль сопровождалась лишь подписью, всевозможные расспросы оказались бесплодными, и только ближе к весне я узнал от кого-то, что Спад был найден мёртвым в одной из секций городского интернет-кафе, обустроенного под карикатурное общежитие. Среди его немногочисленных вещей было обнаружено несколько просроченных библиотечных книг, в том числе небезызвестные «Воспоминания об Особом отряде 731», откуда мной и взята первая часть нынешнего заглавия.
