Старый голодный волк, с выпадающей клоками шерстью, ковылял по заснеженной ночной степи. Одна лапа была поджата и болталась в такт ходьбе. Неестественно изгибаясь там, где должна была быть кость.
Он не скулил. Волки не скулят. Это могут делать домашние болонки. Да чего уж там, и у взрослых сильных собак случается такая слабость. Но не у волков.
У волков, как и у людей, есть гордость. Невероятное чувство свободы и воли. Огромная сила, таящаяся в лапах и клыках, заставляет быть ответственными. А ответственный не скулит. Он идёт вперед. Несмотря ни на что.
И волк шёл вперёд. Немного сильнее обычного вскидывая голову при движении. Когда опираешься только на одну переднюю лапу, приходится слегка подпрыгивать. И каждое приземление отдавалось в сломанной лапе болью, такой сильной, что она пронизывала всё тело. Зрачки расширялись, и клыки скрипели, стиснутые силой воли свободного и гордого животного.
Карайдар (клок чёрной шерсти) был очень стар. Он видел уже десять сезонов охоты. Как говорили, в стае было мало таких стариков, которые вообще доживали до этого возраста. А уж чтобы они и охотились самостоятельно, и вовсе, дело диковинное.
Вечер растворился в бескрайней, занесённой снегом, степи, и наступила ночь. Карайдар остановился. Тяжело дыша, поджал больную лапу. Хвост бессильно повис. Голова наклонилась к земле, язык выпал.
Он посмотрел назад. Туда, где осталось это страшное место. Место его последней охоты.
Карайдар следил за косулей. Козочка выглядела не совсем здоровой и не смогла бы долго убегать. Ему ничего не стоило сильными широкими прыжками обойти её слева и притаиться в засаде у высокого кедра.
Молодая косуля, прыгала грациозно, как балерина. Толчок, полёт в котором она поджимает передние ножки, и совершенно бесшумное, как ветер, приземление.
Прыжок – полёт, прыжок – полёт.
Даже старый Карайдар залюбовался грацией этого прекрасного и юного создания.
Их пути неумолимо сближались. Это закон охоты. Сильный съест слабого. Dura lex, sed lex.
Вы видели, как нападают волки? О, это совсем не так, как у собак.
Милые охранники семейного уюта и добра очень наивны. Нет, они, конечно, стараются изо всех своих собачьих сил. Всем своим видом показывая – я страшный! Я сильный! Я злой!
Шерсть топорщится. Хвост приподнят. Щёки поджимаются вверх, обнажая угрожающего вида клыки. Рык низкий и тревожный. Дрожание голоса и, совсем чуть-чуть, подёргивание губы. И тут же, заливистый, наотмашь, лай и слюна во все стороны. Но, главное, глаза! Всем своим видом они говорят: «Я зол настолько, что в доли секунды разорву вас на мелкие кусочки! И клочка шерсти от вас не останется!» При этом, отчаянно роют землю когтями, и дёргаясь, вперёд-назад, на полусогнутых лапах, как бы готовятся к прыжку.
