Мы с ЧернотОй поперлись на кладбище. Ночью!!!
Мы – не вандалы, не беспредельщики.
Чернота – писатель, ему свежий сюжет для романа подавай и хорошую встряску.
А я-то ЧЁ поперлась?
Да и что свежего может быть на кладбище?
Только водка, да закуска на могилках.
Идем… Ни дороги, ни ЧернОты не видно. Договорились фонарик не включать. Холодно, как в могиле. Тьфу, прочь такие мысли! На ощупь идем. Держимся за руки.
– Какая ты теплая!
Конечно теплая. Разве нормальные попрутся ночью на погост? Лучше бы в обед на Дон уехала, на фестиваль Шолохова. Там хоть к утру пьяные лошади, оседланные казаки. Это на ЧернОте далеко не уедешь. С ним как в тачке без бензина. Только выехал – сразу пищит: «остаток бака – ноль».
– Хорошо, что теплая! Согрее-е-е-ешь, когда начнет остывать мое тело!
Вот дурак! Я уже вырыла могилу в своем сердце и сейчас там его похороню!
Кладбищенская калитка. Ни хрена не видно. Едва-едва можно было различить только тропинку, деревья, оградки, да тени какие-то. Бр-р-р-рр…
Топчемся на месте, никак не решимся.
– Ну что, идем?
– Не знаю…, вроде закрыто. Наверное, никак.
– Струсил?
Открываю засов.
Кого тут закрывать, покойников..?
Калитка скрипит, зубы ЧернОты скрипят.
А если сторож услышит? Да хоть бы услышал! Трусы потеют. Заходим. Щупаю товарища. Вроде ухо. Мокрое. Что уж тут о его стрингах говорить, даже уши влажные! Это вам не пикник на обочине…
Идем по тропе, едва тащимся. Хочется побыстрее отсюда свалить, а ЧернОта – еле-еле. Героя из себя строит, а сам вот-вот обратно рванет!
Скрип сзади…
Стон справа…
Ну вот, ЧернОта уже жмется и просится на ручки. Еще чего!… Он, небось, без подгузников. Интересно, кому-то еще приходило в голову ночью шастать по кладбищу? Надо подумать, если вернусь.
Дураки те, кто называет кладбище местом скорби. Это место мертвых. Хотя, почему мертвых? Вполне живых. Вон они, смотрят на меня.
Стелется белый туман. Тянутся отовсюду длинные щупальца, бледные руки…
Крепко сжимаю фонарик и ЧернОту, чтоб не сбежал.
Интересно, взял ЧернОта с собой учебники по анатомии?
