Знаешь, я и сам не могу понять, где эта моя среда, место, где мне было бы совсем уютно. То есть не мне, а людям этой крови. Ни на рынке, ни в бане, ни, пожалуй, даже в лесу… Хотя в лесу есть главное условие моего уюта, о котором я уже догадываюсь, – это одиночество. То есть я не могу понять, где моя среда среди людей.
Я не хочу жить в той, в которой вырос и в которой живешь ты. Я не могу назвать эту среду своей. Она не проникает в меня, она вторична и бесплодна. Она стремится меня усреднить.
Эта среда – твой минский русский. Я не хочу быть до такой степени плоским. Я хочу выше. Я хочу глубже. Но эта среда не может использовать меня для большего, чем я есть.
А я хочу большего, чем могу.
За 200 лет расползания по этой земле эта среда не создала чего-либо первичного. Из фантастических глубин своего океана она приносила и несет сюда лишь пену прибоя.
Но я не хочу…
Знаешь, если я уже только говорю по-белорусски, то я сразу же выделяюсь среди других. Сначала я делал это наперекор нотациям, ведь говорили – не высовывайся. Потом я понял, что этого потребовала моя кровь. Это самое глубокое чутье, мотивации которого теряются где-то в космосе. Доказывать бесполезно.
Я могу называть даты, имена, тысячи имен, хоть лучше было бы просто завезти тебя в глушь, в прошлое, и испробовать твое чутье, если оно у тебя есть. Ты бы вспомнила себя рыбкой, белочкой, тараканом и всем, что там еще было в процессе эволюции человека. Достаточно услышать в себе свою кровь.
Мы, люди, находим друг друга по крови. Ты чуешь мою кровь? Нет? Значит, мы пройдем мимо друг друга, не оглянувшись. Да? Значит, я буду добиваться тебя. И ты мне ответишь.
В этой среде я могу найти тебя только по крови. Мы наморочим друг друга словами, а объединит нас кровь. Кровь – наша общность. Которая отделит нас от среды. Это как взлет, как переход из плоского состояния в объемное, как…
Ты скажешь: а при чем здесь язык? Язык – это кровь наших предков. Одно дело – пребывать в этой среде, и совсем другое – пропускать через себя поток световых лет.
Минский русский – голос среды. На нем не свяжешь и двух слов правды. Тысячи людей пробовали делать это до нас – напрасно. Потому что среда порождает ложь, а кровь говорит правду и порождает общность, которая становится обществом. Среда – это гиблое болото, в котором главное – не торчать. Но ты ведь хочешь торчать, правда?
