Я, физрук-профессор магии

Глава первая, в которой я умираю в своем старом мире обычным физруком, возрождаюсь в новом мире цельным профессором и имею весьма содержательную беседу с директором!

- Толя, давай, тяни.

- Не возражаю.

- Ну, вздрогнули.

- Первый пошел!

Такой обстоятельный и плодотворный диалог у нас происходил с Виктором Андреевичем, учителем трудов и черчения, далеко не в первый раз. Постоянным было одно - место встречи. Которое изменить было нельзя. Скрытое деревянной ширмой от основного класса, и представляющее собой подсобку для хранения инструментов, всяческих материальных заготовок, учебных пособий и прочего хлама. Очень удобный закуток, скажу я вам. Ни окон, ни лишних глаз, одна находящаяся под бдительным контролем дверь. А сколько тут было выпито прекрасных напитков и проведено серьёзных мужских разговоров, и не счесть!

Вот и сейчас, пользуясь выпавшей оказией, мы с Андреичем весьма вольготно расположились на двух стульях от парт, поставив меж собой деревянный ящик от щеток для металла, заставленный закуской, и наслаждались компанией друг друга и благородным напитком водкой.

Я опрокинул стаканчик, блажено зажмурился, взял с импровизированного столика кусочек ржаного хлеба, щедро намазанный плавленным сыром, положил сверху шпротину, посыпал нарезанным лучком и оправил вслед за водкой. С наслаждением зажевал и аж пустил слюну. Вкуснота!

- Теплая, зараза, - чуть поморщился Виктор Андреич, закусывая ломтиком соленого огурца. - Середина сентября, а теплынь стоит, не передать.

- Нормалек, - флегматично отозвался я, подставляя стаканчик. - Начисляй, Андреич.

- Принимай.

Сказано - сделано. Выпив по второй, мы пришли в еще более благостное расположение духа и заговорили о политике.

- Ты за кого хоть голосовал на последних выборах? - Виктор Андреич, в сером костюме и круглых очках, благородной лысиной и оставшимися седыми волосами напоминая вождя мирового пролетариата, отрезал кругляш варенки.

- За Жирика.

Я бросил в рот кусок колбасы, а Андреич от изумления аж закашлялся. Пришлось приложить свой твердый кулак к его сухопарой спине. Он с натугой выдавил:

- Так он же помер!

Я назидательно ткнул в него пальцем.

- Но дело его живёт! За то и выпьем. Начисляй.

- За такое и не грех, Толян.

Мы впили и по третьей. А что? Имеем право. Как ни крути, мы чуть ли не единственные мужики в нашей школе. На том и стоим. Вот прежняя директриса это отлично понимала. С уважением относилась. И к Андреичу, и ко мне. Я, бывало, даже подменял историчку. Язык у меня был подвешен. А книг я прочел не меньше, чем выпил за свою жизнь. Вот с новой главой школы у меня отношения не ладились. Даниловна то была теткой старой закалки. Пока не покинула нас, уйдя не в мир иной, но на пенсион. Новая директриса, поднявшись из простой географички, перескочив завуча, до главы школы, достоинствами старой похвастать не могла. Молодая была ишо. Особливо по сравнению с такими матерыми зубами как мы с Витьком. И взгляды на жизнь, а так же планы, имела уж больно современные, куда такие динозавры, как мы, явно не вписывались