Возможно, потому, что
Джан Алессио, блуждая, наблюдал
Потехи огненные —
Фейерверки и пейзажи,
Где принародно, на картинах,
Инструменты правосудия торчат
Из зданий городского трибунала.
И выживших «детей Мадонны»,
Молящихся среди церквей богатых,
Монастырей.
При всем при этом
Толерантен был Неаполь
Средь остальной Европы,
А неаполитанец,
Искусно овладев талантом
Радоваться жизни
Повсюду видя блеск и красоту:
В муравейниках – кварталах,
Шумных рынках,
Средь шулеров игорных,
И жонглеров, комедиантов
И служанок
Певцов, бродячих музыкантов,
Девиц с полотен Караваджо,
Лавок сувенирных,
Мадонны с четками
И мальчиков трактирных.
Возможно, потому,
Что век барокко —
Век Разума и Просвещенья,
Возможно, красотой Неаполя,
Столицей двух Сицилий,
Поэт был окрылен.
Ведь даже в те века то был
Большой красивый город.
Крылатая фраза там зародилась:
«Увидеть Неаполь и умереть.»,
Которая потом
Парижу пригодилась.
Так появился «Пентамерон»
Как «Сказка сказок»,
Где в «Академии бездельников»
Лоббировали местные
Тосканский диалект.
Дон Базиле назначен был
Правителем
Простого городка,
Что назывался Джульяно.
И жил бы он безбедно, только вот
Врача не оказалось рядом,
А эпидемия пришла,
И жизнь поэта унесла…
В семье писателя
Достаточно талантов:
Брат – композитор оперный,
Сестра – красавица,
Певица, выпускница
Оперной школы неаполитанской,
Что отличалась от венецианской
Красой мелодии своей
При связях
С королевскими домами.
Именно ей народ теперь обязан
Рожденью «Сказки сказок»
Из рукописей брата.
Не зря «Пентамерон»
Насквозь пронизан
Отголоском музы,
