Конец апреля. В устье Майнваяма тепло чувствуется только в середине дня. Солнце начинает греть, и свет его настолько ослепителен, что без темных очков можно потерять зрение. Снег не осел, нет ни проталин, ни темных пятнышек даже на южных склонах. Яркий свет и первые лебеди – пока единственные признаки весны.
Лебеди кричат совсем близко, прямо под обрывом. Метрах в тридцати внизу на незамерзающей глади куюла шесть птиц выглядят большими серыми кучами перьев. Над краем обрыва малахай выделился пятнышком в несколько сантиметров, но и этого для них больше чем достаточно. Резкий клич, отличный от переговорного, в секунду поднял всю стаю. Отлетев от опасного места с километр, они сели на открытую ветру излучину Ачайваяма, прямо на лед.
По ряду холмов набили тропу росомахи. Волк проложил свою цепочку вольным зигзагом. Неплотно сжатый кулак свободно умещается в отпечатке лапы.
Куропачи разделились на пары и уже поделили участки. Самцы с красными роскошными бровями на чем свет костерят человека за непрошеное вторжение в свои владения. Самки ведут себя скромнее: сидят неподвижно, затаившись и издавая короткие и тревожные «ко-ко-ко» только перед взлетом, если слишком к ним приблизишься.
В марте была корализация – разделение табуна на плодовую часть – рэквит (самцов, яловых маток) и молодняк – пэчвак. Пэчвак в нескольких километрах. Пастухи определяют расстояние с исключительной точностью двумя словами – «близко» и «далеко». В любом случае можно пилить на вездеходе час-два, а можно и полдня, а то и целый день.
Бригада рэквита живет в тонкой брезентовой палатке – весна пришла, нечего нежиться и таскать с собой тяжелую меховую, ей место на складе.
Около палатки на ветках ольхача, разложенных на снегу, краснеет оленье мясо. На тонких гибких палочках, воткнутых в снег, сохнут пыжики. Отел в самом разгаре. Пастухи весь световой день в табуне, и все равно отходов не избежать. То табун чего-то испугается, бросится бежать и обязательно задавит нескольких новорожденных. То мать отказывается от малыша; то просто слабый родился, не может сам о себе позаботиться, лежит, смерти ждет. Слабым в тундре места нет. И лисичка не прочь полакомиться свежатинкой. И ворон тут как тут. Поди узнай, он мертвого стал долбить или еще живого. Оленеводы приносят телят и оставляют у палатки, дальше ими занимается Люся, жена бригадира Алексея Опылло, чумработница. Она же готовит, сушит шкурки, разделывает туши, следит за одеждой, топит печку, ходит за водой. Встает раньше всех, ложится позже всех. Ей лет тридцать, а выглядит на сорок. Женского в ней – только пол.
