Социальные работники бывают разные…
Лично я не ношу старикам по два килограмма еды на дом. Не занимаюсь психотерапией. Не отбираю детей у нерадивых родителей. Я не веду душеспасительные беседы с малолетними преступниками. Не организовываю группы поддержки для матерей-одиночек. Я занимаюсь реабилитацией.
Хорошее такое слово, длинное. С ним можно играть, пытаясь составить из него очень много коротких.
Рация.
Литера.
Билет.
Как помочь человеку, больному шизофренией, вернуться после длительной госпитализации в общество и не поехать еще раз мозгами от самого процесса? Как удержать его на этом зыбком островке послебольничной нормальности?
Формула достаточно проста и давно известна. Лекарства плюс крыша над головой плюс подходящая работа минус наркотики минус алкоголь плюс психологическая поддержка.
Я социальный работник. Моя работа – оказывать душевнобольным людям психологическую и социальную поддержку. Но иногда мне кажется, что мои клиенты способны на это много лучше меня…
14 сентября. Начало
Пришёл клиент.
Сел.
Встал.
Ещё раз сел.
Встал снова.
Пробежался к окну, посмотрел на улицу, бегом к креслу – сел.
Сидит.
Вдруг завертел головой, зашипел, зарычал.
– Вики, – говорит, – я плохо себя чувствую. Мне, наверное, нужно в больницу.
И снова забегал по комнате.
Успокаивала разными способами. Уговаривала всячески. Уже собиралась позвонить его психиатру.
А он все бегает по комнате и твердит, что ему госпитализироваться нужно.
– М., – говорю ему я, – вы хотите, чтоб и меня сейчас в психушку забрали? Если вы хоть на минуточку не замрёте, я своими ногами в лечебницу уйду.
Уселся, смеялся минут пять, успокоился совершенно.
По-моему, работает…
20 сентября. Супчик
Первая неделя работы. Совершила «самоотверженный» поступок с неожиданно обрадовавшими результатами.
Пришла навестить свою подопечную, славную пожилую и очень больную женщину, живущую в доме для душевнобольных, который я курировала. Оказалось, она уже два дня ничего не ест, потому что уверена: соседка (тоже моя клиентка), которая обычно готовит еду для всех жильцов, пытается её отравить.
Сидит эта совершенно чудная старушка, а перед ней тарелка борща. И не ест. Второй день не ест. Плачет почти, голодная, но к еде не притрагивается.
– Вы, – говорит, – Викочка, посмотрите, что в этом борще плавает. Она меня отравит. Не могу я это есть.
