H O M U N C U L U S.>1
Часть I.
«… Счастлива будет та могила,
в которой не покоится колдун,
и счастлив будет тот город,
колдуны которого сожжены
до тла…»
Безумный араб Абдул Альхазред,
автор «Никрономикона».
– Я не знаю, когда это было. Может быть пять, может быть шесть веков назад. В те незапамятные времена в нашем старом городе жил старик. Его седая косматая голова и лицо, изборожденное морщинами, наводили ужас на людей. Жители города сторонились его, и часто мальчишки кидали в старика камни. Поворачивая к ним свое сморщенное, как печеное яблоко лицо, с орлиным носом, он потрясал в воздухе посохом, посылая им в след проклятия…
Так говорила моя старая бабушка, качая головой в такт словам. Спицы в ее непослушных руках звенели, точно бубенчики, оглашая комнату, утонувшую в вечерних сумерках, призрачными звуками. Причудливые тени
плясали на стенах и отсветы от камина ложились на наши лица. В то время я верил в ее рассказы, и ночью мои зубы стучали от страха, вспоминая их…
Нестерпимое зловоние пропитывало воздух. Улицы окраины были пустынны в этот поздний час, и лишь ночь, опустившаяся над городом, властвовала им безраздельно. Пробиваясь сквозь гряду перистых, несущихся вдаль, облаков, звезды светили слабым, но ярким светом. Их блики отражались в тихо струящейся реке, несшей свои воды по каналу, за город. Ночь безвозвратно съедала краски, и река, казалась, чернилами, разлитыми кем-то по неосторожности. Медленно и грациозно с нее поднимался туман. Словно белое, огромное животное, он перетекал на мостовую, выложенную камнями, и заполнял все ямки, трещины, впадины, канавы, растекаясь по улице. Иногда в этом тихом ночном мире слышались запоздалые шаги, но туман заглушал все звуки, делая их бесполезными. Город отдыхал от беспокойного дня, и его жители, уставшие от дневной заботы, засыпали вместе с ним.
Кто-то прислушивался к гулким шагам на улице, запирая на засовы двери; кто-то бранил собак, лающих за городом, вероятно не поделивших сухой и теплый уголок; кто-то нежился в постели от приятных снов, желая что бы ночь продлилась дольше.
Этот древний город засыпал, повторяя ежедневный свой удел. Так было и так будет всегда.
Одно за другим погасли все окна, отдаваясь власти беспредельной ночи, и лишь одно, светило так же робко, но настойчиво, через завешенное шторами оконце, в приземистом доме. Его убогость не скрывала даже ночь. На вид крепкая, но уже обветшавшая крыша; узкие окошки, задернутые занавесками от любопытных глаз; неопрятный дворик позади дома: вот что представлял собой дом, нежелающий засыпать, сопротивляясь наступившей ночи.