Перешептываясь люди, нехотя расступались, перед примчавшимся экипажем. Растрепанный неровной дорогой корпус, поскрипывая изношенными частями, замедлил ход. Из остановленной рывком брички, звякнув дверцей об металлическую обшивку, выскочил мужчина. Пробежав около лошадей покрывшихся тяжелой испариной, он метнулся к пожару. Сгрудившись, люди стали тугой массой на пути. Перед ними подымаясь в вечернее небо, закручивались в причудливые кольца струйки дыма. Высокие, красно – желтые языки пламени раскачивались на крышах двух соседствующих домов. Деревянные стены шипели и трещали пожираемые не знающим преград огнем.
– Отойдите! Пошел прочь! Пробиваясь через толпу, кричал взбудораженный человек.
– Димитрий. Родненький! Накинув мокрые ладони на шею, попытался заключить в объятия, вышедший на встречу брат жены.
– Где Андрей?! Побагровев, зарычал в ответ Дмитрий.
– Как, где? Не с вами разве? Прищурив помутневшие глаза, он переминался на ослабевших ногах. Ухмыльнулся.
Бахх. Твердо сжатые в кулак пальцы, смяли щетинистую скулу. Дмитрий, метнувшись к горящему зданию, обернулся на мгновение к карете. Свет пламени выхватил из тьмы силуэт жены. Выбравшись на верхнюю ступеньку, женщина тревожно вглядывалась в залитую красным заревом улицу. Оторвав длинную доску от забора, Дмитрий стал бить ей в окно. Острые, стеклянные брызги усеяли землю под ногами. Оставив алые пятна крови на раме, заскочил внутрь. Доля секунды и очертания широкого, дорогого, мужского сюртука растворились среди могучих лепестков пламени.
– Пропал дурак. Пережевывая масленый пирожок, промямлил толстый крестьянин.
– В самую печь бедолага! Причитали, хватаясь за голову закутанные в теплые кафтаны деревенские бабы. Некоторое время спустя, изъеденные жаром крыши стали рушиться. Падая, тяжелые балки подбрасывали искрящуюся пыль высоко вверх.
– Свят господи. Отбивали в два перста святой крест удивленные селяне. Из обугленного окна с грохотом вывалился темный, живой клубок.
– Андрюшенька. Душа моя. Как здоровьице? Услужливо – приторным голосом тянул слова дядя Митрофан. Именно его серо – синеватое, разбитое лицо первым увидел Андрей после пережитого пожара. Неделей ранее Митрофан, разместил в своем доме, где вел частную врачебную практику захворавшего племянника. Обещая поднять на ноги в короткий срок, поклялся больше не пить. Сам Митрофан толком ничего не помнил. Сестра отказывалась разговаривать с ним, о чем либо. Голова гудела, и мысленно восстановить ход событий было трудно. В груде углей, позже нашли останки соседа собутыльника. Едкий запах жженой плоти, наполнял пространство большой комнаты. В дальнем углу обособленно стояла невысокая кушетка, где скрючившись, лежал Дмитрий. Подле него сидела жена, накладывая мазь на глубокие, пурпурные раны.
