– Эму! Эй ты, Эму!
Старый стоптанный тапок несколько раз ткнулся прямо ему в лицо, действуя, как нашатырь при обмороке. Возвращающееся сознание беззвучно и беспомощно вопило, переживая сразу все прелести нокаута, тяжелой интоксикации и ванны, полной злых муравьев. Реальность плыла и распадалась перед глазами на аморфные фрагменты, желудок судорожно сжимался, пытаясь вывернуться наизнанку, а мышцы и кожу жгло миллионами мелких уколов.
– Фу! Ну и свинья же ты, Эму!
– Не ругай его! Бедняжке плохо. Вставай, Эму. Поднимайся. Поднимайся же!
– Воняет. Водой его полить надо.
– Нет-нет! Здесь и так холодно. Нельзя водой, околеет еще.
Страдавший от странных недомоганий человек поднялся на четвереньки, разглядывая пол, гладкий, точно зеркало, ядовито-синего цвета. Все его тело тряслось не то от холода, не то от слабости, какая случается с представителями нашего вида на самой границе жизни – либо в ее конце, либо в самом начале.
– Ну, поднимайся же, дурень! – уже в который раз повторил скрипучий старческий голос.
– Пора вставать, Эму, – вторил ему другой, такой же старческий и почти такой же скрипучий. – Пришло твое время. Поднимайся. Ты меня слышишь?
– Эй! Как слышно? Приём!
Стоявший на четвереньках человек попытался ответить, но потерял равновесие и рухнул лицом на твердую холодную поверхность. Руки и ноги шлепнулись рядом, точно посторонние предметы, отказываясь подчиняться.
Получалось только дышать. После того, как желудок очистился от скопившейся желчи и перестал сокращаться, каждый вдох становился все более осмысленным и уверенным, и в то же время все более горьким и отвратительным. Невидимое полчище злых муравьев, терзавших кожу и мышцы, тоже стало обретать смысл. Это кровь обжигала отвыкшие от давления сосуды, наполняя все тело жизнью. Зрение пыталось фокусироваться на окружающей обстановке, но от этих попыток лишь сильнее кружилась голова.
– Ну, что? С пробуждением! – весело проскрипел голос. – Проголодался?
– Вставай, вставай, – тут же буркнул второй. – Хватит валяться. Будешь лениться – останешься голодным.
– Бедняга! Совсем плохой.
– Плохой, зато вон какой здоровый! На себе его тащить? Ну уж дудки.
