— Подпиши, Амели, я давно все решил, — ледяной тон мужа вгонял в
истерику. Я не знала, как остановить слезы, которые так сильно его
раздражали.
— Прошу, не бросай меня, любимый! Все будет хорошо, вот увидишь,
— как же мне хотелось подняться с проклятого инвалидного кресла,
подойти к нему и крепко обнять! Но мечты разбивались о суровую
реальность, в которой я совсем не чувствовала ног.
— Это не жизнь. Я так больше не могу. Прости, но я не передумаю.
Подписывай, — Харон макнул кончик пера в специальные чернила и
вложил мне в руку.
Четко выведенные буквы на белой бумаге никак не складывались в
слова. От слез, что катились по щекам, пространство размылось. Но я
прекрасно знала — это соглашение о расторжении брачного договора.
Уже битый час муж заставлял меня его подписать. В то самое время за
смежной дверью покоев находилась моя сиделка. И я была уверена, что
она слышит каждое наше слово. Такой униженной я еще никогда себя не
чувствовала, и столь больно мне не было даже в тот день, когда я
упала с лошади, повредив спину.
— Умоляю, Харон! Я же ни в чем не виновата! Пощади! — разве я
могла бросить попытки спасти наш брак? Я любила его всей душой.
— Я тебя и не виню, но ты знаешь вердикт лекаря, а он лучший в
столице. Ты бесплодна! Уже больше года я всеми силами пытаюсь
поставить тебя на ноги, но это бессмысленно! Всю оставшуюся жизнь
ты будешь прикована к креслу, а я буду гнить рядом с тобой в
бездетности! Моему роду нужен наследник! Я не позволю, чтобы на мне
он прервался!
— Всего лишь год. Это вовсе не срок. Я обязательно поправлюсь и
рожу тебе сына, — перо задрожало в онемевших пальцах и выпало из
руки, на что дракон не на шутку разозлился.
Харон стукнул по столу с такой силой, что дерево затрещало, а я
часто заморгала и быстро смахнула слезы с лица.
— Поправишься? А с твоим пустым чревом мне что прикажешь
делать?! — от его крика зазвенело в ушах, а в горле скопился
ледяной ком обиды.
— Ты совсем меня не любишь? — прошептала и подняла на мужа
жалобный взгляд.
На меня смотрели такие родные и теплые черные глаза, что в душе
на миг что-то екнуло, но это лишь обман, призраки былых чувств. Он
непреклонен.
— Любовь пройдет, Амели, — он с нежностью заключил мое лицо в
ладони.
Я по привычке потянулась к его губам, но Харон не позволил
поцелую случиться. Отвернулся и запустил ладонь в свои густые
черные волосы, оттянул их и тяжело вздохнул.
