Сознание медленно возвращалось.
Первое, что я ощутил, была сухость во рту, словно я не пил целую
вечность. Глаза открыть было невероятно тяжело, как будто кто-то
сильный держал мои веки.
Но проснулся я не просто так – на это
была причина. Кто-то тряс меня за плечо. Сначала осторожно, почти
нежно, а потом всё сильнее и сильнее. Издалека доносился голос:
– Алексей! Алексей, просыпайся! Ну
же, тебе нужно вставать... Ты же сам просил разбудить... Ты что, не
слышишь?
Этот сладкий голос принадлежал
Дае.
Приятно, когда тебя будит девушка.
Хотелось протянуть к ней руки и оставить её рядом, без всякой
спешки. В сонном бреду мне хотелось ласки и заботы, немного
нежности и покоя.
Но кто знал, что она крепко схватит
меня за запястье?
Ай…
Боль пронзила руку, запястья у меня
были слабые. В следующий момент почувствовал, как меня буквально
выдернули с кровати. Никто не поддержал – то ли не пытались, то ли
не смогли удержать.
Тудух.
Лицом я ощутил холод пола. Каменная
поверхность ударила сильнее любого кулака. Эта боль помогла мне
окончательно прогнать остатки сна. Теперь я отчётливо слышал, как
раздражённо жалуется Дая:
– Хватит спать. Да сколько можно уже?
Если ты сейчас же не проснёшься, больше не проси тебя будить…
Она явно была в ярости. Я попытался
открыть глаза, но это было непросто.
– Айгуль, помоги мне…
Шлёп.
Внезапно жгучая боль охватила щёку –
кто-то влепил мне пощёчину. Это стало последней каплей. С трудом,
разжимая веки, я наконец открыл глаза.
– Да вы что тут... – хотел было
сказать, что они совсем охренели.
Зачем бить-то? Но замер на
полуслове.
Первое, что я увидел, – два лица,
пристально смотрящих на меня сверху.
Дая и Айгуль выглядели так, словно
прошли через огонь и воду. Их волосы были взъерошены, напоминали
старые метёлки – пряди торчали в разные стороны.
Мда... Слов нет, одни эмоции.
На щеке Даи красовалась длинная
царапина, а под глазом Айгуль наливался едва заметный синяк. Обе
тяжело дышали, как будто только что пробежали марафон.
Я медленно сел, потирая лицо,
особенно губу. VIP-палата выглядела так, будто её пронёс ураган.
Стулья были опрокинуты, на полу валялись белые листы бумаги и
карандаши.
Попытался заговорить снова:
– Что за... – но горло не
выдержало.
Оно было настолько сухим, что каждая
попытка говорить приносила боль. Словно после дикого похмелья...
только вот я не пил.
