Глава 1. Генеральная уборка
Валера любил передачи про кинопутешествия. Может быть, в прошлой жизни он был моряком или каким-нибудь первопроходцем? Хорошо бы. Бывало, смотрел он, как с экрана телевизора на него уставится изумленным взглядом гигантская черепаха с Галапагосских островов, прозрачная вода вокруг пузырится, голубоногие олуши синхронно, заполняя пронзительным криком утреннюю свежесть, атакуют прибрежные косяки рыб, а на следующем кадре в водах атолла Фернандино сытые и гладенькие морские львы дразнят морских игуан, и Валере казалось, что он когда-то все это видел.
Валера никогда не страдал бессонницей. Перед тем, как уснуть, он воображал себя на плоту, несущемуся по течению Замбези к водопаду Виктория, или в хижине у какого-нибудь Великого Озера, будто он только что отыскал золотую жилу. А то видел себя на Ямайке отважным удачливым авантюристом с кольтом под мышкой, который в подводном гроте обнаружил сундук капитана Дрейка. Видения плавно перетекали в глубокий, столь же позитивный сон.
Почему-то во всех его грезах присутствовала вода. Все-таки когда-то он был моряком, возможно, даже капитаном, а вероятнее всего – самим Колумбом.
На самом деле Валера никогда не видел море вживую. Часто, стоя на тротуаре и разглядывая пенистую рябь вод обводного канала, он представлял, будто вокруг желтый песок, обжигающий ступню под ровный рокот волн, а чуть сбоку торчит не коряга вовсе, а осколок серой скалы с отполированными зазубринами, а на ней не голубь отдыхает, а жирная чайка подстерегает зазевавшуюся рыбешку.
Если бы он мог мечтать по-настоящему, как образованные, то разглядел бы и купальщиц в ярких бикини, и унюхал бы запахи бараньего шашлыка с аджикой, и услышал бы крики прибрежных зазывал: «Горячий кукуруз! Холодный пиво!», и присоединился бы к ночным перепевам караоке.
С тех пор, как на набережной открыли центральный офис какой-то страховой компании и машины заполонили тротуары, мечталось плохо, не так, как раньше. Ну почему парижане, гуляя по набережным Сены, не обтирают машины чистыми брюками и сарафанами? И в Лондоне на Темзе, и в Вене на Дунае, и везде так же. А у нас?
Валера ненавидел машины и часто после того, как стемнеет, брал гвоздь и царапал на них всякое непотребство. Обычно ограничивался одним словом, но если позволяло время и под настроение, мог расщедриться и на словосочетание.
