Джихан сидел в корчме уже лишние полчаса, и это его сильно сильно. Обычно он уходил сразу, как только истекало время встречи, а заказчик не появлялся – либо опаздывал, либо передумал. Все, кто с ним так или иначе соприкасался, поручая выполнить определенную работу, знали об этом.
Его репутация в городе и прилегающих окрестностях как человека надежного и обязательного была на высоком уровне, но брался он не за всякую работу – лишь за ту, которую считал интересной. Деньги тоже занимали не последнее место, и чем больше заказчик обещал вознаграждение, тем внимательней он относился к порученному делу. И ни разу не случалось такого, чтобы работа оставалась незавершенной или сорванной по его вине, словно кто-то свыше оберегал от неудач и несчастий, присматривал за ним, как любящая мать за ребёнком.
Наблюдая за серыми, с багровым отливом, сумерками за окном, Джихан невольно задумался и не обратил внимания, что в корчму зашел новый посетитель…
****
Обычно после обеда, если не было срочных дел, Джихан дремал в кресле-качалке на заднем дворике своего небольшого домика, вспоминая родные места – Южный халифат, откуда был вынужден бежать из-за любовной связи с наложницей наместника. Но на этот раз воспоминания были прерваны бесцеремонным стуком в ворота. С неохотой поднявшись и ругаясь в полголоса, он пошел открывать. На улице, перед воротами, стоял посыльный, принесший от бургомистра письмо, запечатанное сургучом с личной печатью самого. После его ухода Джихан понял, что подремать уже не удастся и, распечатав письмо, углубился в чтение.
Своей семьи он не помнил – ни отца с матерью, ни сестёр, ни братьев. Время стерло их лица, голоса, запахи, словно первый весенний дождь подтаявший снег. Помимо своей воли и желания, в возрасте двух лет, его навсегда разлучили с семьей.
…Дворцовый маг, занимающийся подбором людей для службы в личной охране наместника, случайно наткнулся на него, находясь по своим делам в квартале ремесленников. Проходя мимо одной из лавок, он почувствовал эфемерные отголоски боевой магии, слабенькие, пока всего лишь в зачаточном состоянии. Но, то, что это была боевая, у мага не было никаких сомнений. Это и решило судьбу мальчика. Стражники ворвались в лавку, схватили малыша и, не обращая внимания на мольбы и плач матери, потащили на улицу. Отец стоял, понурившись, бессильно опустив руки, а когда маг положил на старый обшарпанный столик серебряную монетку, перед тем как выйти, вздрогнул и сделал шаг в сторону, закрывая спиной столик от женщины.
