1. Глава первая
Покуда тучи над землёй ещё теснятся —
Для нас покоя нет и нет пути назад!..
Так чем с тобой мне на прощанье обменяться?
Махнём не глядя, как на фронте говорят.
М. Матусовский.
Пара «мессеров» выскочила из-за тучи и стремительно понеслась на перехват тихоходного Ю-52, подныривая справа и снизу, под брюхо. Немецкие летчики хорошо знали слабые стороны своих же транспортников и атаковали так, чтобы оказаться в секторе обстрела только одной из трех пулеметных установок. К тому же, при таком маневре, солнце слепило глаза бортстрелкам.
Оберштурмбанфюрер Максимилиан Штейнглиц вжался в сидение и втянул голову в плечи. Роковая фортуна не хотела отпускать его так просто. Минутная слабость и, как следствие, сдача в плен всего лишь на время отсрочила смерть, — а умирать по-прежнему не хотелось. Пусть война проиграна, пусть вся Германия вместе с бесноватым фюрером, развязавшим всю эту кровавую бойню, катиться в Преисподнюю, но только дайте еще пожить!.. Хоть немного…
Каким он был идиотом, когда решил, что у русских диверсантов есть шанс уйти.
У транспортного «юнкерса» скорость всего двести с небольшим, а до линии фронта почти пятьдесят километров. Лететь — не меньше четверти часа. Даже если русский пилот, не жалея машины, станет непрерывно нагружать двигатель, это не на много сократит время полета. А новым «мессершмитам», чтобы догнать беглеца, достаточно пяти минут. Еще пять минут на то, чтобы гауптман Бертгольтц сообразил, что случилось на секретном объекте. И можно не сомневаться: Пауль сообразит. Он фронтовик, привык принимать быстрые решения и не побоится кого-то зря потревожить. Дальше последует звонок на ближайший аэродром и команда на взлет. Если, для экономии времени, в их район по рации не перенаправили пару машин, из тех, что уже находились в воздухе.
— О, майн Гот! — Максимилиан суетливо перекрестился. — Engel Gottes, mein heiliger Beschützer, bewahre mein Leben in der Furcht Christi, unseres Gottes*… (*Ангел Божий, хранителю мой святый, сохрани жизнь в страхе Христа Бога нашего…)
— Стреляй, фриц! Собьют же!
Голос Корнеева перекрыл и рев двигателей, и бормотание Штейнглица.
— Стреляй, сволочь!
Майор беспомощно смотрел на стремительно и уверенно атакующую самолет пару истребителей, по роковой случайности заходящих с той стороны, где сектор обстрела был только у пленного абверовского офицера.
