От каких, однако, тонкостей зависит порой спасение жизни
человеческой! Да вот, к примеру, от того, холост или женат некто,
ответственный за спокойствие пациентов клиники в ночное время
суток. Ведь случись в этот вечер профессору Диккенсу заработаться у
себя в кабинете над очередной статьёй да ещё и загореться идеей
пойти на вечерний обход самому, поскольку в пустой холостяцкой
квартире его никто не ждёт – кто знает, сложилась бы эта история
так, как сложилась.
Однако главный врач и администратор госпиталя святого Фомы,
профессор Диккенс, давно уже обзавёлся большим семейством. Поэтому
ровно в шесть часов вечера он закрывал лабораторный журнал или
описание анамнеза, передавал ключи от кабинета ассистенту и
следовал к экипажу, где его поджидали супруга с чадами. Взрослые
сыновья давно покинули отчий дом, отправившись корабельными врачами
кто в кругосветное путешествие, кто в исследовательскую экспедицию,
и теперь всё внимание заботливой четы сосредоточилось на младших.
Тем более что в головах юных сорванцов обнаружились проблески
незаурядного ума, а в организмах – задатки магии, ныне
легализованной королевским указом. Мальчикам не на шутку грозило
блестящее будущее. Ведь целительская магия считалась уникальной;
Орден Змеи и Чаши, курирующий магическую медицину, насчитывал не
более дюжины одарённых послушников, а потому – Диккенс-отец
обоснованно рассчитывал, что сыновья добьются в жизни куда больше,
чем он сам. Академических мантий, например, и званий не менее
Старших магистров.
Он отвозил сыновей на лекции по началам целительства,
организованные для молодёжи Орденом Змеи и Чаши, и сам высиживал с
ними до финального гонга под предлогом, что следит за моральным и
нравственным уровнем занятий. На самом же деле наряду с юными
слушателями постигал азы целительской магии, стыдясь признаться в
оном открыто и уронить профессорский авторитет.
Вот и в этот весенний вечер, когда солнце ещё скатилось за шпили
соборов, а часы в профессорском кабинете отбили шесть, Элайджа
Диккенс вздрогнул, оторвался от чтения – и с торопливостью,
несолидной для своего возраста и дородной фигуры, заметался в
поисках плаща и цилиндра. Машинально протянул связку ключей на
серебряном кольце к пустующей конторке ассистента, спохватился,
постучал себя по лбу, пробормотал: «Ах, какой
