1. Пролог
Пролог
Я открыла глаза и села. Попыталась сесть.
Не получилось.
Все тело болело, словно я упала в реку и меня долго волокло потоком по каменистому дну, а водоросли цеплялись за руки и ноги, не желая отпустить такую добычу.
– Кха!
Я резко втянула воздух, невидяще дернула руками, как будто все еще летела вниз, с угловой башни. Перед глазами стояло лицо убийцы, который столкнул меня. А ведь мне тогда было всего восемь лет!
– Кха! – откашлялась я. – Кха-кха-ах!
Но воды в груди нет.
А должна быть. Ведь я упала в реку, и последнее, что помню – это черная крылатая тень, вцепившаяся в меня когтями и с силой погрузившая ещё глубже, почти до дна.
Я тряхнула головой. Туман воспоминаний перед глазами развеялся.
И теперь я увидела, что лежу не на берегу речки, а в теплой и мягкой постели, укрытая толстым одеялом.
– Где это я? – задалась вопросом, оглядываясь по сторонам.
Комната больше всего напоминала спальню. Но не женскую – ни будуара, ни даже туалетного столика я не заметила, зато общий аскетизм и холодные голубые и синие оттенки в отделке прямо-таки кричали, что спальня принадлежит мужчине. Холостому мужчине.
– Цвирк! – возник передо мной мой огненный дух.
Я протянула руку и он горячим комочком устроился на ладони. Мне кажется, или у него появились голова и крылья?
– Ты не пострадал?
– Цвирк-цвирк! – закурлыкал дух и попытался поправить огненные пёрышки. Видимо, это означает согласие. Но ответить на мой первый вопрос он никак не мог бы.
А вот замерший в дверях мужчина очень даже мог.
Я с трудом поднялась на локте и окинула высокую и широкоплечую фигуру взглядом. Белая рубашка была расстегнута, позволяя увидеть плоские мышцы груди, переходящие в такие же ровные кубики пресса, и небрежно заправлена в узкие штаны.
Мраковы отродья! Я покраснела, ведь юной деве вроде меня совершенно не положено думать о том, что находится у мужчины в штанах. Даже у такого мужчины.
Особенно у такого.
– Нравится? – низким голосом поинтересовался он, подходя к моей кровати.
Цвирк пискнул и спрятался. Он всегда прятался, когда видел этого человека.
– Да что там такого-то? – сказала, отвернувшись. – В Обители Детрии я и не такое видела!
Видеть-то может и видела, но все остальное – ни-ни! Воспитанницам приюта до совершеннолетия запрещалось служение Богине. Детрии же была угодна любовь, и высшие жрицы дарили ее любому. Кто мог и хотел внести пожертвование.
