Вспышка света и резкий удар в грудь
пробивающий меня насквозь, это было столь мимолётно и внезапно, что
не было никаких мыслей. Словно рывок на выдохе. Быстро и
решительно.
На вдохе я ощутил привычный запах
травы, лёгкий весенний ветерок и нежность земли... Будто после
долгого труда ты нашёл в себе хоть минуту для морального
отдыха.
Подъём был простым и непринуждённым,
будто я был словно молодое пёрышко. Оглянувшись, я не приметил
ничего кроме просторных лугов и пары зданий поодаль.
Проходит секунда, вторая, а за ней и
третья... Понемногу мысли идут мне в голову и сводятся к едва
знакомому ощущению. Смерть, духовный мир и эта простота духа сразу
врезаются в память, стоит лишь раз побывать за гранью. Осознание
собственной духовной формы — это то, что каждый должен ощутить хоть
раз, дабы понять, о чём говорят старожилы ветераны.
Не мёртв и не жив. Я с детства знал,
что нельзя доверять всем, кто связан с богами смерти и
соответствующей магией. Чёртовы валькирии, некроманты и прочая
духовная нечисть, которая в своих интересах вернёт тебя к жизни в
обмен на крупицы души.
Вторая смерть была не похожа на
первую, и в дополнении к этому было стойкое ощущение чужеродности и
отстранённости мира. Словно я в другом мире или дальней планете, с
проходом, открытым с помощью магии. Я знал, что нельзя верить в эти
бредни о жизни героев. Знал, но как не береги собственную жизнь,
нельзя быть не в чём уверенным. Я с ней расстался.
На протяжении времени раздумий о
текущей ситуации, никто так и не объявился. Не было ни воскрешения,
ни требований о плате за услуги. А каких-либо запретных навыков или
артефактов я не имел. Хотя в текущей патовой ситуации согласился бы
и на трюк с превращением в зверя...
Вечерело и наступала ночная прохлада,
которая меня словно и не затрагивала, хотя лишь обрывки какой-то
одежды колыхались на мне от ночных порывов ветра в столь
нестабильное время года...
Ступор и общую неловкость этой
ситуации разорвал появившийся человек облачённый в форму аколита,
небольшие подтяжки просторных штанин и открытой рубашки тут и там
создавали странное впечатление скорее о рабочем человеке, нежели о
воине, которым он скорее-всего должен был являться.
Мы немного неловко и в тишине
рассматривали друг друга, он кидал взгляд на общее состояние моего
тела и рассматривал моё лицо, а я же рассматривал его вооружение на
подвязном поясе и странного вида клинок, подвязанный обычным
тряпьём, который уходил чуть за пояс.
