Мальчик семи лет сидел на нагретом солнцем камне с закрытыми
глазами. Вокруг бегали другие дети, но они не трогали мальчика,
потому что знали — он медитирует. Дети не совсем понимали, что это
такое и для чего оно нужно, но раз мальчик этим занимается — не
стоит его беспокоить. Они не боялись мальчика, скорее относились
нейтрально — просто он был непонятным. Не таким непонятным чтобы
его бить, но и не таким чтобы его расспрашивать. Обычный, хоть и со
странностями, не особо красивый, скорее даже его внешность можно
было назвать дурацкой — непропорционально огромная голова с темными
волосами, большие серые глаза навыкате. Мальчик не был совсем уж
страшным, но точно не попадал в категорию детей, которых приемные
родители с радостью заберут в новую семью.
Но мальчика не особо-то и волновал его внешний вид, он знал, что
рано или поздно все можно исправить, а пока его и непропорционально
большая голова и глаза навыкате вполне устраивали. Главное — он
знал в каком он мире, и знал, что он теперь волшебник. Пускай не
самый сильный волшебник, или даже откровенно слабый, но родился-то
он вообще маглом!
Осознав себя в новом мире, мальчик сразу же, по привычке,
воспитанной за три века жизни, потянулся к Магии и не ощутил
ничего. Сперва он подумал, что попал в новый мир, новую вселенную,
но вскоре выяснилось, что это тот же мир Гарри Поттера, только он
не чувствует магию. Выяснил он это после нескольких дней попыток
услышать хоть отголосок привычных течений энергии. Он знал, что
магию способен ощутить и самый распоследний магл — иначе она бы не
действовала на них. Вот только для оперирования энергией, ему
пришлось ухватиться за едва уловимую ниточку и тянуть, тянуть,
тянуть — каждый день, каждую секунду. Все равно младенцу больше
особо и делать было нечего — почему бы днями напролет не биться в
стену лбом, постепенно расширяя трещинку?
Но даже ему, с колоссальным опытом воспитания магов, превращения
сквибов и даже маглов в полноценных волшебников — понадобилось
долгих пять лет, чтобы зажечь простенький Люмос на кончике пальца.
Но радость его в тот момент можно было сравнить разве что с
рождением первого внука — все же рождение своего первенца было
сильно выше по градации счастья, даже слегка потускнев после
перерождения. С тех пор он постоянно, неуклонно работал над
расширением своих возможностей, благо вся его магия, как ему было
доподлинно известно, считалась Надзором обычными детскими
выбросами. В этой жизни он не чувствовал той чистой энергии, к
которой привык, будучи Сыном Магии, но ему и так хватало — просто
нужно было действовать тоньше, оперируя несравнимо меньшими
объемами магии.
