Боль…
Боль повсюду…
Все болит…
Грудь… ужасно болит грудь…
Все плывет, и не могу толком ничего видеть.
Какие-то образы мельтешат перед лицом, что-то двигается и
перемещается, но ничего не могу разглядеть… Земля трясется, все
дрожит и содрогается.
- ГРА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – громкий шум бьет по
ушам.
Кто-то взревел и рычит. Звуки боя слышатся, но толком ничего не
могу разобрать. Все сливается в одно неразборчивое месиво.
Боль заглушает все. Не могу мыслить…
Взгляд скашивается куда-то направо… Вижу… чью-то руку…
окровавленную руку… эта рука… кажется мне знакомой… а затем видны
чьи-то остекленевшие глаза…
- Кха… - вместо звуков изо рта вырывается хрип.
Что-то поднимает меня от земли и куда-то несет… уносит меня от
мертвых глаз, смотрящих из пустоты.
Голос… кто-то… кричит…
- Эй! Не вздумай умирать! Держись!
Дальше была лишь темнота…
- На сегодня уроки закончены, - с улыбкой произнесла профессор
МакГонагалл. – Всем хороших праздников. Ведите себя прилично на
каникулах. С Рождеством вас.
Как обычно - и поздравила, и нотации прочитала, но никто не был
против. Все уже воспринимали это как должное. Собрав вещи, мы все
покинули класс и разошлись по своим делам.
Я двинулся в сторону своей комнаты, так как хотел заняться
приготовлением ужина. Завтра все разъедутся по домам отмечать
праздник с семьей, а мне бы подумать о том, чем самому
заняться.
Не то чтобы я не хотел поехать куда-нибудь, просто вряд ли меня
пригласят…
Прошло уже две недели с тех событий с призраком.
Я и Генни заманивали Зовущего в ловушку, и директор вроде как
победил его Адским Пламенем, но тот скрылся и в неожиданный момент
атаковал нас. Я… по словам Генни, погиб, она ничего сделать
призраку не смогла, и ее вырубили, а после… нас кто-то спас.
Когда директор и остальные прибыли к месту, все уже закончилось.
Джерико был уничтожен, я почему-то жив, а на Генни ни царапины.
Очнулся я уже в Больничном крыле и ничего не помню о
случившемся.
«Зато Генни назвала меня «братом»», - улыбнулся я.
Маленькая радость.
Ведь это первый шаг к тому, чтобы Генни признала меня и
извинилась.
Да, как бы я к ней ни относился, но просто так прощать не
собираюсь. Вот только вместо того, чтобы играть в молчанку,
ругаться или ссориться, я просто буду терпеливо ждать, когда она
сама дойдет до мысли, что нужно исправить ту ошибку. Да, я готов
пойти навстречу и обсудить с ней все это, но пока она сама не
придет к этому, я не стану ничего делать. Наше примирение должно
быть обоюдным и равным, а значит, мне нужно стать сильнее, чтобы я
имел права говорить с ней с позиции равного человека, того, кто
имеет права стоять напротив нее.
