Примечание к части
Хогвартс начинается в данной истории с 13 лет. Данная история
идет на замену Наследницы смерти которая в ближайшее время
завершиться.
По тротуару идущему через Тисовую улицу шел парень лет 17 на
вид, с непослушными черными волосами и яркими зелеными глазами.
Впереди себя юноша пинал брошенную бутылку из-под пива. Он двинулся
дальше, не слишком хорошо соображая, куда идет: в последнее время
он так много ходил по этим улицам, что ноги несли его к излюбленным
местам автоматически. Через каждые несколько шагов он
оглядывался.
Подавленность его все росла, и вот уже он ни в чем не уверен.
Может быть, звук вовсе и не был волшебным? Может быть, дожидаясь
хоть какого-то сигнала из мира, по которому он тосковал, он впал в
такое отчаяние, что слишком остро реагирует на совершенно обычные
звуки? Может быть, просто в одном из соседских домов что-то
лопнуло? Внутри у Гарри стало тяжело и тоскливо, и он глазом не
успел моргнуть, как вновь накатило ощущение безнадежности, которое
мучило его все лето.
В пять утра он опять встанет по будильнику, чтобы расплатиться с
совой за номер «Ежедневного пророка», — но какой в этом смысл?
Ровно никакого. Гарри теперь только проглядывал первую страницу и
отбрасывал газету. Когда идиоты, которые ее издают, поймут наконец,
что Волан-де-Морт возродился, это будет ого-го какой заголовок, а
до всего остального Гарри не было дела. В лучшем случае сова могла
принести письмо от друзей — от Рона и Гермионы. Но он давно уже не
надеялся прочесть там какую-нибудь новость.
«Разумеется, мы ничего не пишем сам знаешь о чем… Нам не велено
писать ничего важного: вдруг письмо попадет не в те руки… Мы очень
заняты, но подробностей сообщить не можем… Довольно много всякого
происходит, расскажем при встрече…»
Но когда она произойдет, эта встреча? Точной даты никто не
называл. На поздравительной карточке ко дню рождения Гермиона
написала: «Думаю, мы увидимся совсем скоро» — но как скоро оно, это
«скоро», наступит? Насколько Гарри мог понять по расплывчатым
намекам, Гермиона и Рон были вместе — скорее всего у родителей
Рона. Он с трудом мог перенести мысль, что они весело проводят
время в «Норе», тогда как он попусту торчит на Тисовой улице.
Он был до того на них зол, что выбросил, не открыв, две коробки
шоколадок из «Сладкого королевства», которые они ему прислали на
день рождения. За ужином, когда тетя Петунья подала ему вялый
салат, он в этом раскаялся. И чем же они, Рон и Гермиона, заняты? И
почему он, Гарри, ничем не занят? Разве он не доказал, что способен
на большее, чем они? Неужели о его делах уже забыли? Разве не он
был тогда на кладбище, разве не он видел смерть Седрика, разве не
его привязали к могильному камню и хотели убить?
