Вечерами Дара любила прогуливаться у моря в одиночестве. Ей так нравилось слушать тишину: шелест листьев, песню ветра и моря, слившуюся воедино. Шипение волн завораживало и убаюкивало, как будто сказка, рассказанная на ночь. Пенистые волны с возмущением набегали на песчаный берег, слизывая с него любые, даже самые незначительные следы чужого присутствия, и оставляли после себя идеальную зеркальную гладь. Дара присела на большой серый камень под белоствольными эвкалиптами, прислушалась. Там, высоко – изумрудная листва о чем-то перешептывалась с ветрами. Как же замечательно ни о чем не думать, а просто вслушиваться в ненавязчивые таинственные звуки природы, будто вокруг ничего и не существует, а суетный мир людей где-то далеко-далеко.
Дара встала, лениво подняла голову вверх – белые стройные стволы деревьев стремились в небо. Там высоко в их вершинах запуталось солнце. Дара наклонила голову немного в сторону: вырвавшееся из тени солнце ослепило глаза. Постояв так секунд пять, она спрятала лицо в тень. Над головой пролетела птичка, что-то возмущенно и громко щебеча. Из груди Дары невольно вырвался смешок. Птичка напомнила ей сварливую, но добрую соседскую бабушку. Наслушавшись шелест деревьев, Дара медленно пошла к морю, на самый берег. Море она любили всей душой за величавое великолепие, за красоту в спокойствии или в гневе. Она часами могла смотреть на него, ни о чем не думая. Сколько силы, красоты и величия в этом творении природы! Сейчас море было спокойное, ярко-голубого, почти синего цвета. Легкая рябь не нарушала его покоя, а, наоборот, сверкающими переливами подчеркивало красоту, как грани драгоценного камня. Пенистая белая волна омыла ноги Дары. Ощущение морской прохлады было легким и приятным. Закрыв глаза, Дара подставила лицо легкому морскому ветерку, почти ощущая губами его солоноватый вкус. Ветер весело трепал ее распущенные каштановые локоны, то приподнимая их над головой, то игриво опуская на лицо. Все это было вступлением перед игрой – игрой Дары и морем, игрой, которая не прошла с детством, а, наоборот, превратилась в какой-то ритуал.
Так Дара постояла еще несколько секунд, затем развернулась и медленно побежала вдоль берега. Пока волна была уходящей за Дарой тянулся ее собственный, хорошо отпечатанный на морском песке след. Через несколько секунд, не останавливаясь, Дара оглянулась: набегающая волна с шипением и негодованием слизывает ее следы. Это придает азарт и желание бежать быстрее, соперничая с волнами. Чем быстрей будет она бежать, тем больше оставит следов и тем гневнее будут их слизывать волны. И вот уже дыхание Дары становится прерывистым, а молодые ноги бегут быстрее и быстрее, пускай из последних сил, неважно. Еще один мимолетный взгляд через плечо – дорожка хорошо отпечатанных следов все больше, и все старательнее слизывает их море своим пенистым и шершавым языком… Ноги подгибаются, они дрожат в коленях от усталости, и обессиленное тело опускается на берег. Дара лежит на животе, ногами к морю. Дыхание тяжелое, прерывистое, зато в душу как будто влили большую порцию новых сил, энергии и желания творить. Теперь волны не сердятся, они ее жалеют, набегая легкой прохладной пеной на ноги, унося с собой боль и напряжение. и вот уже уставшее тело Дары медленно брело по направлению к дому, а сердец радовалось и ликовало, само не зная чему.
