В то, что парень из шестой палаты выживет, не верил никто. В свои двадцать пять лет он был конченым алкоголиком и нашим постоянным клиентом. У него был цирроз, диабет и эпилепсия. За последние пол года он попадал к нам с кровотечением уже четвёртый раз. Ему ставили зонд Блэкмора, капали плазму и эритроцитарную массу, кое-как возвращали к жизни, потом выписывали домой, где он продолжал пить, пить и пить. В эту госпитализацию он был совсем плох. Единственное на что надеялся каждый врач или сестра, приходя на работу, что это случится не в его смену. А как предел мечтаний, что его удастся стабилизировать и выписать пожить ещё несколько недель.
Парень умер тихо и быстро незадолго до полуночи. Все наши ушли в операционную, так что констатировать пришлось мне. Мы с сёстрами переложили тело на каталку, накрыли, оставалось только отвезти тело в подвал в морг. Как раз в это время поступило пятеро больных и все тяжёлые, а бедные медсёстры уже валились с ног от усталости. С утра у них не было ни минутки, чтобы хотя бы сходить в туалет, я уже не говорю про то, чтобы поесть, попить или покурить. Курильщики в нашей больничке вымерли как класс. Некогда.
Дёрнул же меня чёрт предложить отвезти труп в подвал! Возмездие за мою доброту настигло меня в тот же миг. Ну, почти в тот же…
Лифтёра на месте не оказалось. Видимо, ушёл квасить с охранниками, чтобы в будущем пополнить ряды наших пациентов, а может на четверть часика уединился с какой-нибудь санитаркой. Выбора у меня не было, пришлось «угнать» лифт. Закатила каталку с трупом, закрыла двери (как же они адски гремят!), нажала кнопку подвала. С отвратительным скрежетом кабина пришла в движение.
Между вторым и третьим этажами лифт как-то судорожно дёрнулся и замер. А через мгновение погас свет. На мой истошный крик никто не прибежал. На праздники в отделениях остались только лежачие больные. Да и вместо крика у меня получился лишь невнятный хрип. Воздух из кабины куда-то мгновенно исчез, стенки загудели, вот-вот вспыхнут, стало невыносимо жарко. Лифт превращался в мой персональный крематорий. Темнота сменилась плиткой мерзко коричневого цвета. Где-то в глубине угасающего сознания пронеслось, если падать в обморок, то только не на труп. Хотя он должен быть доволен. Наверное, давно ему девушки на грудь не бросались, с его-то образом жизни. А тут можно сказать женщина сверху. Я судорожно пыталась вдохнуть. Это конец. Кто же придумал так по-идиотски погибать! Лучше бы уж подстрелили где-нибудь в бою за правое дело.
